Что ты думаешь об этом, Солли?
Обе дверцы Солли осторожно открылись и закрылись.
– Что это? – спросил Гелхорн.
– Солли смеется.
Гелхорн изобразил на лице улыбку. Он, кажется, решил, что я плоско шучу.
– Ну, ближе к делу, Джейк. Машины созданы, чтобы на них ездить. Возможно даже, что они несчастливы оттого, что никого не возят.
– Солли пять лет никого не возит, и, на мой взгляд, она вполне счастлива, – ответил я.
– Посмотрим.
Гелхорн поднялся и медленно направился к Солли.
– Эй, Солли, как насчет того, чтобы прокатиться?
Мотор Солли взревел. Она отъехала.
– Не толкайте ее, мистер Гелхорн, – сказал я. – Она становится иногда очень капризной.
В ста ярдах от нас резвились два седана, потом остановились. Может быть, они как-то по-своему наблюдали за нами, но я о них не беспокоился. Я не спускал глаз с Солли.
Гелхорн сказал:
– Ну же, Солли.
Он наклонился и нажал на ручку двери. Она, конечно, не поддалась.
– Минуту назад она открывалась, – сказал он, обращаясь ко мне.
– Замок автоматический. И у нее есть чувство собственного достоинства, – ответил я.
Гелхорн убрал руку, затем сказал медленно и раздельно:
– У автоматов с чувством собственного достоинства не должно быть открытого верха, – и, отойдя на три или четыре шага, быстро, так быстро, что я не смог остановить его, разбежался и прыгнул в машину. При этом он захватил Солли врасплох, потому что успел переключить зажигание.
Мотор Солли впервые за пять лет заглох.
Мне кажется, я что-то крикнул, но Гелхорн в это время щелкнул кнопкой «Ручной» и вернул мотор к жизни. Солли ожила, но теперь она не была самостоятельной.
Гелхорн двинулся вверх по дороге. Седаны все еще стояли на месте.
Один из них был Джузеппе с Миланской фабрики, другой – Стефен. Они почти никогда не разлучались и, хотя на Ферме они недавно, знали, что здесь машины обычно не имеют водителей.
Гелхорн ехал прямо, и, когда до седанов дошло, что Солли не собирается тормозить, что она не может затормозить, – было уже слишком поздно. Они разъехались к краям дороги, и Солли молнией пронеслась мимо. Джузеппе перелетел через забор и остановился за шесть дюймов от воды. Стефен выскочил к поломанному столбу по другую сторону.
Я вытащил его на шоссе, пытаясь определить степень повреждения, когда подъехал Гелхорн.
– Вот, – сказал он. – Ничего страшного.
Я сдержал гнев.
– Почему вы спихнули седанов? Могли бы обойтись без этого.
– Я ожидал, что они уберутся.
– Они и убрались, прямо в забор.
– Виноват, Джейк, – сказал он. – Думал, что они подвижнее. Вы поймите, мне приходилось ездить в автобусах и всего лишь два-три раза в автомобилях. А Солли я вел впервые. Большая трата нервов. Я повторяю, нам достаточно спустить цены на двадцать процентов, и мы получим девяносто процентов прибыли.
– А как мы ее поделим?
– Пополам. И, учтите, за все отвечаю я.
– Так. Я вас выслушал. Теперь моя очередь, – я заговорил громче, так как был слишком взбешен, чтобы оставаться вежливым.
– Я обдумал все, что мне надо было, и если я еще раз увижу вас здесь, я вызову полицию.
Он скривился.
– Ну, что ж. Прощайте.
– Миссис Гестер проводит вас. Запомните, мы видимся с вами в последний раз.
Увы, это оказалось не так. Я увидел Гелхорна два дня спустя. Вернее, два с половиной дня, потому что был полдень, когда я увидел его впервые, и немного после полуночи, когда мы встретились вновь.
Я проснулся от света, пытаясь сослепу сообразить, что происходит. Разглядев его, я сразу же все понял, хотя понимать, собственно говоря, было нечего. В правой руке он сжимал автомат, и все, что ему оставалось сделать, – это нажать чуть посильнее на курок.
– Одевайтесь, Джейк, – приказал он.
Я не шевельнулся и продолжал наблюдать.
– Нет, мистер Гелхорн.