До встречи в Ронне. Уверен, ты будешь сильнейшим.
Эти слова были самым чудесным, что случалось с ним за все детство! Они жили внутри, согревая и подбадривая, пока он, наконец, не вырос большим и сильным магом.
Боль уже не была огромным чудовищем, которое пыталось проглотить малыша целиком. Она превратилась в ручного монстра. Не выше пояса. Тварь послушно семенила за магистром и даже знала команды «Сидеть» и «Молчать».
Может, Ивонна подумала, что он не от чистого сердца, а с намеком? Но
Магистр дар Албертон!
Лицо куратора стало еще несчастнее, чем было до этого.
Демоны Только этого ему сейчас не хватало! Что ж за день-то сегодня такой
Да, Рина. Чем обязан?
А у нас завтра будет факультатив по боевой подготовке? И Рина изобразила то, что, должно быть, считала игрой глазами.
Завтра пятница, нахмурился магистр. Занятие стоит в расписании.
Он скупо кивнул, давая понять настырной девице, что разговор закончен. И поспешил туда, где не было студенток. В преподавательскую столовую. К Марте.
Корри! радостно окликнул его Томас дар Кавендиш. Как я рад тебя видеть!
Том, где ты пропадал всю неделю?
Магистр дар Албертон резко развернулся. И замер.
За столом сидела демоница. Смуглая кожа. Смоляные кудри. Рожки. И хвост, обнимающий ногу Кавендиша.
Что?..
Корри на миг подумал, что аспиранты с кафедры Зельеварения опять активизировались.
В прошлом году дело было Он довел студентов с аспирантуры зельеварения до отчаяния, не желая ставить зачет по владению холодным оружием. Кстати, совершенно справедливо. В процессе тренировок выяснилось, что ядовитым последователям болотных опоссумов ничего острее их пробирок и колбочек в руки давать просто нельзя!
В день сдачи выпускного экзамена эти змеиные вскормыши да заткнет уши профессор Дин подлили ему в эль какую-то гадость. Позже, извиняясь, утверждали, что зелье должно было привести магистра-боевика в состояние блаженства и любви.
А что было делать? Зачет-то получать надо. В какой-то степени он сам был виноват. Ну не боевики они, а зельевары! Поставил бы «удовлетворительно», отказал в рекомендации углубленного изучения боевых искусств, и дело с концом! Так ведь нет же. Молодой он тогда был. Принципиальный
Что они там сварили, в это Корри Албертон особо не вникал. Но розовых грахов по всей Академии ловил. Они такие милые были. И маленькие-маленькие! Как бабочки
Так вот. Розовые грахи и демоница рядом с Томом были в его понимании приблизительно одной и той же степенью абсурда.
Демоница развернулась, и маг понял, что она беременна.
Корри, Томас просто сиял, позволь тебе представить
Но магистр дар Албертон бросился прочь.
* * *Конечно, он влюблен! Дигги вечерами поет любовные серенады, а Шарль застынет на камушке и слушает не шелохнется! И браслетики ее на лапках светятся!
Марта широко улыбалась, подливая Джен кисель и кивая на тарелочку с тыквенной запеканкой.
Принцессе кусок в горло не лез. Марта рассказывала о красноперых попугайчиках, что жили в преподавательской столовой, так, как будто они были магистрами. О ящерицах, будто это были Ива и Шарль. Как звали третью красавицу из Рохо, ту, что с оранжевыми пятнышками, догадаться было нетрудно.
Джен лишь тяжело вздохнула и покачала головой.
Хозяйка дала всем имена и по поведению питомцев предсказывала события, что происходили с реальными людьми. Она называла это гаданием. Будто именно так выглядит способность к предсказанию в мире людей. Рассказала, что способность эта у них в роду. Много говорила о Рийсе. О том, как она рада, что брат наконец влюбился. Что чувство это взаимно.
Тут, кстати, она была права, но
С зельем явно было что-то не так, ибо несчастная Марта несла полный бред. А вдруг это навсегда?
Придется просить помощи у Дин.
Глава 3
Ива!
Да что ж такое!
Ивонна! Мы же везде опоздаем!
Шарль и Джен переглянулись.
Ломаем? неуверенно сказала дочь магистра Ярборро, кивая на дверь комнаты. Крепкую такую.
Девушки безуспешно звали подругу минут десять, пока, наконец, в узенькую щель под дверью с явным усилием не протиснулся паучок. Пробежал по расшитой туфельке, зацепился за край шаровар и, добравшись до широкого рукава ученической мантии, будто по лесенке взлетев по браслетам, раскрылся, наконец, в красноватых ладонях: