- Тебя зовут Антон Фридман.
В горле першит, приходится его прочистить. Сердце ухает в висках. Мне не хочется боятся, но липкий дурной страх не спрашивал моего мнения. Сижу прямо на полу в сыром и темном подвале, где стоит такая вонь, что даже глаза слезятся. Пахнет отходами, гнилой водой и, кажется, горячей смолой.
- Сейчас шестьдесят... восьмой... примерно шестьдесят восьмой год по старому календарю, и, если бы не все это дерьмо, тебе бы сейчас перевалило за седьмой десяток. Да, где-то так.
Яркий двор тает, как акварельный рисунок, и я больше его не вижу. Остается только подвал, где в нескольких метрах от того места, где я уселся, в воздухе висит, не двигаясь, будто нарисованный, султан густого серого дыма.
- Инъекция микроскопических роботов в твоей крови не дает организму изнашиваться, - продолжаю я. Не понимаю, нужно ли говорить именно это. Перед моим лицом, сантиметрах в тридцати, висит голографический экран, на который транслируется запись обращения.
- А нейронное кружево... если ты знаешь, что это...
Вырывается грустный смешок, долго молчу. Затем мы с двойником на экране одновременно поднимаем головы и смотрим друг другу в глаза.
- Цифровая прослойка твоего интеллекта делает за тебя всю умственную работу. Твое сознание рационализировано, все в порядке. Годов с сороковых... Знаешь, что самое смешное, Антон?
Появилось такое чувство, будто на меня кто-то пристально смотрит сзади. Но оглянуться смелости не хватило.
- Человек сто лет ошибался, считая, что его мозг похож на компьютер, а теперь так оно и есть.
Опять давлю из себя невеселый смех. Инстинктивно дотрагиваюсь до шеи. Закрываю и открываю глаза.
- А еще...
Что еще сказать?
- А еще смерти нет. Смерти... такой, какой ты ее знаешь... или знал, или будешь знать... Проклятье... Короче, она теперь другая, старик. Я говорю все это на случай, если временная линия или типа того, если время изменится, и ты попадешь в какую-нибудь параллельную вселенную. Просто важно, чтобы ты ничего не забыл. Нельзя забывать.
Шаги? Я вздрогнул, по спине пробежали холодные мурашки. Замереть, замолчать и прислушаться. Нет, показалось. В горле жутко пересохло.
- Время ускорилось. В среднем сутки теперь длятся около девятнадцати часов. Случилось это десять или пятнадцать лет назад, кажется, сразу после запрета. Но ты привык. Все привыкли. Хотя ученые говорят, что жизнь станет еще быстрее. Они, если нашим ученым можно верить, говорят о каком-то аномальном гравитационном поле...
Я замолчал, облизнул губы.
- Типа огромный мыльный пузырь накрыл половину планеты. Не знаю, как правильно объяснить...
Начала гудеть голова. Лапша предупреждал, что «дырка» негативно действует на самочувствие, сказал, что нужно терпеть.
Сказал: «Не тяни, Фридман». Сказал: «Мы не знаем, чем это может кончиться».
- Я не спал лет шесть и даже забыл, каково это... что конкретно ты чувствуешь, когда сознательное выключается, но сознание продолжает существовать... Умные люди решили, что среднему гражданину просто-напросто не с руки больше тратить время на сон, его, времени то есть, и так всем не хватит, чтобы дожить, поэтому кружево сводит к абсолютному минимуму потребность в отключении жизнеобеспечения организма. Эта штука умная, приятель. Умнее тебя, умнее нас всех.
Я вдохнул - проклятая вонь - и, дрожа от напряжения, выпустил воздух.
- Но постоянно бодрствовать мы не можем, правильно? Здесь и применяют смерть. Ты можешь умереть когда захочешь, а затем вернуться, или смерть могут прописать тебе врачи. Кружево переводит все бортовые системы в режим гибернации - и все, нет человека. Именно то, что тебе, что нам с тобой нужно.
Краем глаза замечаю движение, резко оборачиваюсь, чувствуя, как схватило сердце, но ничего и никого не нахожу. Это все в твоей голове, приятель. Посмотри на пол и увидишь мокрые детские следы.
Посмотри.
- Есть две причины, по которым ты оказался в этом вонючем подвале.
Я быстро провел пальцами левой руки по ладони правой, включая 360-градусную панораму.
- Много лет... тебя мучило, не давало жить, ты пытался забывать, трусливо продавал память, но это всегда возвращалось. А теперь есть решение. Твой друг - Лапша, Эдик, - он крутой программист, передай ему привет, когда снова встретишь, он установил точные координаты аномалии. Еще он предупредил, что история может поломаться. Парадокс убийства дедушки, Новиков, вся эта чушь, ну, ты знаешь. Не могу перейти к делу. Я не могу перейти к делу.