Слесарь любил не только бутылочку, но не пропускал мимо рук и хорошеньких девушек. Вскоре он положил глаз на красотку падчерицу, и с тех пор жизнь девушки превратилась в ад. Мало того что ее донимал сластолюбивый отчим, ее еще глухо ревновала мать, красота которой увядала, и она сильно проигрывала от сравнения. Тупик. Безвыходность. Жанна от безысходности собралась топиться, но небо послало ей Люсьена со словами утешения. Паренек-плотник предложил отчаявшейся девушке:
Если хочешь, поженимся, как только я отложу немного деньжонок. Вот увидишь, Фернан тогда не посмеет к тебе приставать.
Жанна улыбнулась Люсьену, хотя будущее, сулившее тяжкие труды ради кучи ребятишек, не казалось ей большим подарком. И все же она не стала лишать паренька надежды, положившись на время, которое кто знает? может, и припасет что-нибудь Вскоре она получила первое письмо от Жермены, своей школьной подружки, рыжеволосой красавицы. Жермена, дочь булочника, не питала большой любви к квашням с тестом и отцовским подмастерьям, ей гораздо больше нравились шелка и бархат, от которых ее сердце замирало. В один прекрасный вечер она «заняла» немного денег из отцовской кассы, написала записку с объяснением и оставила отчий дом навсегда, собираясь попытать счастья в Париже.
Письма Жермены погружали Жанну в мечты, и она все больше поддавалась соблазну. А теперь «парижанка» без всякого сомнения, очень добрая девушка прислала и деньги, целых двадцать франков. Решение было за Жанной, и она рискнула. Через несколько дней, сложив в узелок немного вещичек и книги, какие у нее оставались, девушка покинула материнский кров, оставив на постели ласковую, но категоричную записку: она вернется, только разбогатев. Небо Реймса больше никогда ее не видело.
В Париже Жанна поселилась вместе с Жерменой, снимавшей комнатку в квартале Нотр-Дам-де-Лорет, но нельзя сказать, что новая жизнь ее сильно обрадовала. Честолюбивую разборчивую Жанну не привлекали дешевые удовольствия вроде балов Мабий, на которых кружилась Жермена. Избегала она и случайных связей. Жанна высоко ценила свою красоту, обладала чувством собственного достоинства, и веселая жизнь гризеток, какой жила Жермена, ее вовсе не прельщала. Если ради успеха не обойтись без любовных связей, искать их стоит не на улице.
Прожив несколько месяцев в Париже, Жанна решила, что театр для нее самое подходящее место. Сцена вот где она сможет себя показать. Амбиции подруги смешили Жермену, не вызывая ревности. Она дала Жанне адрес театра Порт-Сен-Мартен. Служителю было сказано, что девушка хочет поговорить с директором.
Директор театра, Марк Фурнье, журналист и драматург, богач, успел прославиться, жил на широкую ногу и был на виду в парижском обществе. Он обожал женщин и ради них был готов на любые безумства. Отвага незнакомки, рассчитывающей на прием без связей и рекомендаций, позабавила его. К тому же служитель обронил, что она «чертовски хороша собой!». Фурнье принял незнакомку. Изысканная темноволосая красавица в скромном наряде из серого бархата с букетиком фиалок в качестве единственного украшения сразила его с первого взгляда. Он не стал вслушиваться в причины, по каким она решила играть в театре.
Театр? О театре не может быть и речи. Влюбившись с первого взгляда, Марк Фурнье объяснил своей посетительнице, что она слишком изысканна для театральных подмостков и должна жить в свете люстр, а не огней рампы. Войдя в театр Порт-Сен-Мартен через вход для артистов, Жанна получила предложение от нежданного поклонника стать полновластной хозяйкой в его служебной квартире. И согласилась.
На седьмом небе от счастья, Фурнье мгновенно переименовал Жанну, превратив ее в де Турбе. В фамилии, как ему казалось, появилось что-то английское, и звучала она с большим шиком. Теперь можно было представлять находку друзьям.
Друзьями драматурга были Александр Дюма, Эмиль де Жирарден, Орельен Шолль, Анри Мюрже, Густав Курбе, Сент-Бёв, Гюстав Флобер. Писатели и художники не замедлили стать двором королевы Жанны. Красавица из захолустного Реймса родилась светской львицей. Она обладала врожденным умением одеваться и благодаря безупречному такту принимала гостей так, словно всегда была хозяйкой парижского салона. К тому же прекрасная подруга Фурнье обладала еще одним редким талантом она умела слушать. Друзья превозносили красавицу до небес, а поскольку она по-прежнему украшала свои наряды букетиком фиалок, а не драгоценностями, какими готов был осыпать ее Фурнье, Жанну стали называть Мадонной с фиалками.