Именно об этом размышлял Юр, бредя по коридорам усыпальницы вслед за Анной, которая, несомненно, знала дорогу, поскольку бывала тут с отцом. Она уверенно спустилась сначала на второй, а потом и на третий уровень.
А дверь небось закрыта. На четвертый-то уровень, пробубнил Витольд, немного опечаленный тем, что ничего стянуть пока не удалось. И как мы туда попадем?
Все так же, раздраженно ответила Анна. Или ты думаешь, что я только ключ от входа в сам некрополь позаимствовала?
Анна, это очень плохая идея, нейтрально заметил Юр. Подумай еще разок, может, вернемся назад?
И это говорит мне будущий служитель Ордена Плачущей Богини! Краса и гордость рыцарства, зримое воплощение отваги и мужества, язвительно сообщила в пространство Анна, уверенно идущая вперед. Бедный Орден!
Бедные мы, тихонько сказал Витольду Юр. Если эта история вылезет наружу, ее только посадят под замок, а что будет с нами Лучше не думать.
У меня и так жизнь не сахар, буркнул Витольд. Хуже, чем есть, не будет. Но если говорить честно то мне жутковато. Не люблю темноту и замкнутые пространства.
Дверь, ведущая в глубины некрополя, была сделана на славу многослойная сталь, по-другому и не скажешь. Король Герхард явно не пожалел денег, поскольку, судя по качеству материала и вычурности рунных рисунков на ней, это была гномья работа.
Это сколько же такая дверь стоит? протянул Витольд, потрогав массивное сооружение. Не иначе как по весу золотом платили.
Не знаю, мне не рассказывали, ответила Анна, ковыряясь ключом в замочной скважине. Юр, зажигай факелы.
Те затрещали, рассыпая искры, дверь беззвучно растворилась, открыв глазам авантюристов темноту проема.
Что, не струсили, защитники Короны? Анна улыбнулась. Если нет то пошли.
Стой, я пойду первым, Юр отстранил ее с дороги и шагнул вперед. Витольд, ты замыкающий.
И на том спасибо, сглотнул послушник. А то, может, я вас тут подожду? Опять же если что, на помощь сбегаю позову. Ну если вас долго не будет?
Юр, повернувшись, смерил его взглядом, и Витольд встал за спиной Анны, приговаривая:
Я ж как лучше хотел, только о вас и думал
Да, четвертый уровень был совершенно не похож на предыдущие. Мрачные закутки, в которых стояли потемневшие от времени саркофаги, шорохи и загадочные звуки, несущиеся из темноты, кости, там и сям валявшиеся на полу, все это настраивало молодых людей на довольно невеселый лад.
Анна так и вовсе потихоньку начала жалеть, что сама влезла в эту историю и ребят в нее втравила, но ее упрямство было сильнее рассудка, как это частенько бывает у властных, избалованных и вдобавок очень молоденьких девушек. Они не могут позволить себе фразу «Да, я была не права», поскольку произнести это выше их сил.
Именно поэтому трое искателей приключений все сильнее углублялись в переходы четвертого уровня усыпальниц, все дальше и дальше уходя от выхода.
Кажется, пришли, остановилась Анна спустя некоторое время, и осветила факелом внушительных размеров саркофаг, опутанный паутиной, и с находящимся на его верхней крышке огромных шлемом, похожим на перевернутое жестяное ведро. Это и есть последнее пристанище Максимуса.
Уверена? Юр почесал затылок. А почему это, а не вон то?
Он посветил в сторону, где стояли еще несколько саркофагов.
Так шлем же, развела руками Анна. Я читала в старой хронике, что великого короля похоронили в его доспехах, он, по слухам, из них и при жизни особо не вылезал. Ну а шлем, наверное, на саркофаг поставили.
Наверное, может быть, возможно. Юр недовольно скривился. Тут не игра в бирюльки, тут наверняка надо знать, мы же не в кабаке, мы в места мертвых пришли
Да ну тебя, зануда, сжала губы Анна, не терпящая тех, кто сомневается в ее правоте. Сейчас все выясним. Максимус, я Анна, принцесса из правящего королевского дома Альбиусов. Я требую ответа на свой вопрос, согласно данной тобой клятве!
Ты это, Анна, перепугано прошептал Витольд. Ты давай как-то поскромнее, мало ли чего, духи они такие, обидятся еще
Верно сказано, обидеться мы можем, поскольку очень не любим непочтительности, согласился с ним кто-то. А эта юная дева, стоит признать, хамовата.
Молодые люди обернулись и увидели невысокого, достаточно тщедушного и какого-то пошарпанного призрака.