В условиях изменения мироустройства, изменения сущности общественного бытия землян все острее протекает борьба между глобализацией и антиглобализацией в современной системе цивилизации. Старые представления о национальных приоритетах, национальных нормах подвергаются массированному удару объединительных форм мирового сотрудничества. Глобализация пронизывает не только экономические процессы, но и изменяет поведение людей, их систему ценностей, их личностные ориентиры и представления о желаемом будущем. Однако наряду с этими процессами в мире активизируются силы, основной целью которых является сохранение индивидуальности и первичности как экономической жизни их государств, так и духовного мира, языка и культуры граждан этих государств. Глобализм разрушает национальные духовные ценности, традиционное поведение людей, ограниченное пространство национальных и субнациональных культур. Крайне резко этот вопрос стоит в странах так называемого «третьего мира» и странах с переходной социально-экономической системой, в частности в России. Особенно если учитывать то, что Россия, пережив глубочайший системный кризис, в том числе и относительно своей национальной культуры, входит в постиндустриальный мир не в качестве пасынка, а ускоряющей темпы своего развития мировой державы.
В этих условиях идеи глобализма внутри России не всегда привлекательны. Косвенным подтверждением может являться дискуссия вокруг вступления России во Всемирную торговую организацию (ВТО). Не до конца восстановлена и государственность России. Власть еще разобщена сугубо местническими интересами, коррупцией и политической всеядностью. Однако замыкание России в своих национально-этнических постулатах весьма опасно и бесперспективно. Мы нуждаемся в мировом сообществе, и мировое сообществе нуждается в России. Мы нуждаемся в достижениях мирового НТП, и мировое сообщество нуждается в российской науке и ее разработках. Мы нуждаемся в мировых гуманистических ценностях, и мир нуждается в российской духовности и культуре. Эти процессы обоюдно необходимы и обоюдно выгодны.
Стремление в глобальное сообщество может и уничтожить Россию как суверенное, самостоятельное государство. Вхождение России в мировое сообщество должно осуществляться не с «черного входа», а как одного из лидеров мирового сообщества.
XXI век это качественно новые социально-экономические процессы и явления в жизни как отдельно взятой страны, так и всего мирового сообщества. Противоречия дня сегодняшнего это уже не противостояние капитализма и коммунизма, не противостояние между СССР и США, не противостояние идей социального и индивидуального развития личности. Сегодняшние противоречия ушли от коммунистических идей и идеологии социалистического развития. Ленинизм оказался слабым инструментом построения новой общественной системы. Им увлекаются и его разделяют все меньше и меньше жителей Земли. Однако его интерпретации в виде идей Троцкого, Мао Цзэдуна, Че Гевары и аналогичных идеологов сегодня востребованы и легли в основу политики терроризма. Террор как политика устрашения и насилия над своими политическими противниками, переложенный на религиозные догмы, дал главное содержание противоречий XXI в. Но сам террор это не противоречия по сути, а инструмент его разрешения. Суть же главного противоречия XXI в. можно выразить как противоречие между богатством и бедностью. Оболочка этого противоречия может быть любой, например: мировая деревня и развитые страны, «восьмерка» богатейших государств и остальной мир, и даже христианский (белый) мир и другие народы, хотя последнее выглядит более примитивным, чем ранее названные «политические мундиры» основного противоречия. Главное противоречие XXI в. имеет не духовный, а материальный скелет.
Материальные блага, исповедование эпикурейского образа жизни прельщают человека и составляют в его первичных желаниях и потребностях подавляющую часть. Но это низшая ступень его интересов. Она сформирована его физиологическими потребностями и безусловными инстинктами. Человек по мере удовлетворения этих интересов выбирает два пути своего существования. Первый подчинение себе материальных благ, второй подчинение себя материальным благам. Второй путь выбирают многие. Однако полнота удовлетворения материальных потребностей человека относительна. По мере развития цивилизации ее границы расширяются, но в то же время становится невозможным объять необъятное. Человек останавливается перед выбором: что из конкретных материальных благ ему нужнее и полезнее в данный момент. Стремясь удовлетворить как можно больше своих материальных желаний, человек приходит к культу богатства. Первый путь удел немногих, и, к сожалению, не все его выбирают искренне. Подспудное желание через бедность выйти к власти над бедными раздирает второй путь страшными противоречиями, а соблазн власти, как физической, так и духовной, искажает истинную цель пути. Отшельники, монахи и другие, уходящие от мира бытия в мир духовного, зачастую просто заключают временный компромисс между отказом от сиюминутных материальных благ ради приобретения всеобъемлющей власти и поддерживающего его колоссального богатства через определенный исторический период. В этом корень и судьба всех революционеров, всех ревнителей уравнительного распределения и равной бедности, именно равной бедности, а не равного богатства. Ведь равного богатства, богатства, одинакового для всех и каждого, просто не может быть.