Ермилов Алексей Евгеньевич - Первоначальное желанье

Снежинки в солнечных лучах
Какая прелесть!
В её прищуренных очах
Почти что ересь.

Как приглашение во грех
На расстояньи,
Как обещание при всех
И расставанье.

А может, это и не мне,
А просто солнцу.
Сейчас дадут зелёный свет,
И отвернётся.

На память оставляя взгляд,
Укатит мимо.
А сзади вот уже гудят
Нетерпеливо.

В забавных этих мелочах
Живу, покуда
Снежинки в солнечных лучах,
Какое чудо!

Трава не сразу и не вдруг,
Она ещё в земле таится,
Над нею властвует испуг,
Что зимний холод воротится.

И ты немного подожди,
Всё это будет, обещаю,
Когда весенние дожди
Природу к жизни возвращают,

Когда засветятся цветы,
Плеснётся речка под горою
Давно забытые мечты
Пойдут сбываться чередою.

В этих мартовских днях, нам дарованных,
Блещет солнце в снегах лакированных.
Наливаются ветви, топорщатся,
А весна торопливой уборщицей
Заметает сугробы грязнючие,
Чистит небо, поросшее тучами.
Вот пора, о которой мечтали мы!
На душе, будто в поле, проталины.

Весна цветочки-василёчки,
Весна ручей да соловей
Но я вставляю в эти строчки
Примету всех примет точней:

Весна красавиц половодье!
Зимою где они сидят?
Сейчас при всём честном народе
Они нам головы кружат.

Мелькают взгляды, речи, жесты,
Стучат по сердцу каблучки.
Какое всё-таки блаженство
Весною я заполучил,

Какая дивная возможность
Смотреть на этот оживляж,
И очевидная несхожесть
Со всем, что было в прошлый раз.

Быть может, поменялась мода,
А может, нынешней весной
Другая выдалась погода,
А может я чуток другой

Весна, как существо живое,
Рождалася в метельных муках,
Сокрыв за влажной пеленою
Творенье в образах и звуках.

Метель к ночи не утихала,
Гремя железками балкона,
И этим звуком заглушала
Напевы чьи-то или стоны.

С утра вороны-хохотушки
В прозрачном воздухе летали,
А на газонах для просушки
Пелёнки белые лежали.

Цените даже неудачи:
Они удачи оттеняют.
Любите жизнь ещё горячей:
Она так быстро остывает.

Но и тогда, в осенний холод,
Ничем не стоит огорчаться,
Ищите и найдёте повод
Теченьем жизни восхищаться:

Случайной встречей на Арбате,
Кассиршею с её ворчаньем,
Звонком, который так некстати,
Но всё же лучше, чем молчанье,

Старинной песней, звонким смехом,
Всем тем, что было и бывает,
И этим тихим, робким снегом,
Что до земли не долетает.

В руках потрёпанная книжка
Закладкой длинной шелестит.
А мать зовёт её худышкой
И утром кашу есть велит.

Чуть свет сегодня постучала,
Спросила рифму к «вот так так»,
И впрямь полезла на чердак,
Да в школу чуть не опоздала.

По лестнице восходит плавно.
«А помнишь, помнишь,  шепчет мне,
Что говорила Ярославна
Тогда в Путивле на стене?»

Обидишь выпустит иголки,
Похвалишь будто и не в счёт.
Окинет взглядом из-под чёлки
Всю подноготную прочтёт.

Вдруг скорчит рожицу такую
Потом сама не повторит.
И знает, что смотреть люблю я
На то, на что она глядит.

Ушла гулять под вечер снежный.
Буран улёгся, ветер стих!
Моя последняя надежда
На русских девочек таких.

Больничный коридор такая ось,
Вокруг которой вертится больница.
Мне по нему пошляться довелось,
И с вами, не дай бог, оно случится.

Больничный коридор, ведь он таков,
Что для поэта, в общем, не находка.
Но врач велел ходить. И ритм стихов
Поддерживает шаткую походку.

Вот медсестра. Ее, конечно, злит,
Что все больные страшно бестолковы.
Вот доктор озабоченно сидит
У койки бестолкового больного.

Вот пронесли тарелку свежих щей,
Стараясь, чтобы щи не расплескались.
Вот новичок с пакетиком вещей,
Вот старичок с мочою на анализ.

Прошел сосед мой, голову склоня,
И с лестницы пахнуло сигаретой.
И даже «Бак для грязного белья»
Зачем-то влез в стихотворенье это.

Чтоб коридор проветрить, медсестра
Большие окна настежь отворяет.
Весенний снег идет еще с утра,
Обняв больницу, ласково качает.