Повернувшись через плечо, мужик в длинном прыжке достиг двери, толкнул её локтем. Через секунду с другой стороны звякнула металлическая цепочка, на два оборота повернулся замок.
– Черт, мать твою, – выругался Девяткин. – Клоп.
И припекло же Горбунову справить нужду именно в тот момент, когда за ним пришли. Девяткин бросился вперед, стукнул в дверь кулаком.
– Открывай, Горбунов, к тебе гости пришли.
Он дважды ударил по двери подметкой ботинка.
– Сейчас открою, – отозвался вежливый Горбунов. – Минуточку, пожалуйста.
Тишина. Девяткин, услышав из комнаты характерный металлический звук взводимых ружейных курков, рухнул на пол. Старшина Савченко, сообразивший, что к чему, остался на ногах, прижался спиной к стене. Выстрелы грянули, будто орудийные залпы. Картечь, выпущенная из двух стволов охотничьего ружья двенадцатого калибра, снесла почти всю верхнюю часть старой деревянной двери.
Противоположная от двери стена коридора брызнула сухими щепками. Запахло горелым порохом. Было слышно, как Горбунов завозился с ружьем, перезаряжая его.
Девяткин отполз от двери, спиной к стене сел на корточки.
– Клоп, лучше сдайся по-хорошему, – громко сказал он. – Тебе не уйти. Дом окружен.
– Не трахай мне мозги, – заорал Горбунов. – Кем окружен этот сраный дом? Одним тобой окружен? Только сунься, сука. Отделаю, как корову на бойне.
– Не дури, – миролюбиво ответил Девяткин. – Не валяй дурака. Ты умный мужик, мы с тобой договоримся.
– Договорился волк с овцой.
Девяткин, сидя на корточках, тянул время, чтобы принять правильное решение. Стены коридора прочные, из круглого леса. Такие не прострелишь картечью даже из ружья крупного калибра. Но что дальше? Возможно, у Горбунова не только одно ружье. Может, под рукой у него пистолет или что похуже. Но решить эту головоломку отсюда, из коридора, не представляется возможным.
– Будь умным мальчиком, – сказал Девяткин. – И мы с тобой поладим.
В коридоре было слышно, как Горбунов переломил ружье и загнал новые патроны в патронник. Цокнули взведенные курки. Звякнула бутылка. Видимо, Клоп допил остатки водки. Савченко, прижавшись спиной к стене, беззвучно матерился. Его лицо лоснилось от пота. Правой рукой он держал пистолет, левом рукавом пиджака вытирал жаркую испарину. Девяткин знал эту особенность Савченко, обильно потеть в минуту опасности.
В коридоре стали открываться двери. Жильцы, высовывались из квартир.
– Не выходите в коридор, – крикнул Савченко. – Здесь вооруженный преступник.
Но грозное напоминание оказалось лишним. Любопытство быстро пошло на убыль. Открытые двери снова захлопывались. Люди накидывали цепочки и запирались на все замки. Савченко понизил голос до интимного шепота.
– Что, попробуем живым взять? Или как?
– Попробуем, – кивнул Девяткин.
Сейчас он сильно сомневался, что эта попытка окажется удачной.
* * * *
Горбунов одной правой рукой держал за ложе внешнекурковую двустволку ТОЗ. Указательный палец положил на спусковые крючки, направив ствол на развороченную дверь. Он отступил спиной к окну, свободной рукой схватил тряпочную занавеску и с силой дернул её на себя. Затрещала ткань, деревянный карниз грохнулся вниз, на круглый стол, стоявший у подоконника.
Полетели на пол пустые бутылки, пепельница, полная коротких, докуренных до самого фильтра окурков, обглоданные куриные кости и кастрюля с холодной вареной картошкой. Горбунов схватил карниз и отбросил его в сторону, на продавленную софу, застеленную несвежими простынями. Затем, продолжая держать дверь под прицелом, ухватился за столешницу, опрокинул стол, освобождая себе дорогу к окну.
– Сдайся, – попросил Девяткин.
– Пошел ты, пидармон обиженный, – крикнул Горбунов. – Тварь ментовская.