Где зреют апельсины. Юмористическое описание путешествия супругов Николая Ивановича и Глафиры Семеновны Ивановых по Ривьере и Италии - Лейкин Николай Александрович

Николай Александрович Лейкин

Где зреют апельсины. Юмористическое описание путешествия супругов Николая Ивановича и Глафиры Семеновны Ивановых по Ривьере и Италии

Апельсины и бороды

Было около одиннадцати часов вечера. В Марселе, в ожидании ниццского поезда, отправляющегося в полночь, сидели на станции в буфете трое русских: петербургский купец Николай Иванович Иванов, средних лет мужчина, плотный и с округлившимся брюшком, его супруга Глафира Семеновна, молодая полная женщина, и их спутник, тоже петербургский купец Иван Кондратьевич Конурин. Путешественники были одеты по последней парижской моде, даже бороды у мужчин были подстрижены на французский манер, но русская купеческая складка так и сквозила у них во всем. Сидели они за столиком с остатками ужина и не убранной еще посудой и попивали красное вино. Около них на полу лежал их ручной багаж, между которым выделялся сверток в ремнях с большой подушкой в красной кумачовой наволочке. Мужчины не были веселы, хотя перед ними и стояли три опорожненные бутылки из-под красного вина и наполовину отпитый графинчик коньяку. Они были слишком утомлены длинным переездом из Парижа в Марсель и разговаривали, позевывая. Позевывала и их дама. Она очищала от кожи апельсин и говорила:

 Как только приедем в Италию сейчас же куплю себе где-нибудь во фруктовом саду большую ветку с апельсинами, запакую ее в корзинку и повезу в Петербург всем на показ, чтоб знали, что мы в апельсинном государстве были.

 Да апельсины-то нешто в Италии растут?  спросил Иван Кондратьевич, прихлебнул из стакана красного вина и отдулся.

 А то как же  усмехнулся Николай Иванович.  Сам фруктовщик, фруктовую и колониальную лавку в Петербурге имеешь, а где апельсины растут, не знаешь. Ах ты, деревня!

 Да откуда ж нам знать-то? Ведь мы апельсины для своей лавки покупаем ящиками у немца Карла Богданыча. Я думал, что апельсины так в Апельсинии и растут.

 Так ведь Апельсиния-то в Италии и есть. Тут губерния какая-то есть Апельсинская или Апельсинский уезд, что ли,  сказал Николай Иванович.

 Ври, ври больше!  воскликнула Глафира Семеновна.  Никакой даже и губернии Апельсинской нет и никакого Апельсинского уезда не бывало. Апельсины только в Италии растут.

 Позвольте, Глафира Семеновна А как же мы иерусалимские-то апельсины продаем?  возразил Иван Кондратьевич.

 Ну, это какие-нибудь жидовские, от иерусалимских дворян.

 Напротив, самые лучшие считаются.

 Ну, уж этого я не знаю, а только главным образом апельсины в Италии, и называется Италия страна апельсинов.

 Вот, вот Апельсиния стало быть и есть, Апельсинский уезд,  подхватил Николай Иванович.

 Что ты со мной споришь! Никакой Апельсинии нет, решительно никакой. Я географию учила в пансионе и знаю, что нет.

 Ну, тебе и книги в руки. Ведь нам, в сущности, все равно. Я хоть в коммерческом училище тоже два года проучился, и географию мы учили, но до южных стран не дошел, и отец взял меня оттуда к нашему торговому делу приучаться.

 Ну, вот видишь. А сам споришь.

Водворилась легкая пауза. Иван Кондратьевич Конурин аппетитно зевнул.

 Что-то теперь моя жена делает? Поди, тоже похлебала щец и уж спать ложится,  сказал он.

 Что такое? Спать ложится?  усмехнулась Глафира Семеновна.  Совсем даже, можно сказать, напротив.

 То есть как это напротив? Что ж ей дома одной- то об эту пору делать? Уложила ребят спать, да и сама на боковую,  отвечал Конурин.

 А вы думаете, в Петербурге теперь какая пора?

 Как какая пора? Да знамо дело, ночь, двенадцатый час ночи.

 В том-то и дело, что совсем напротив. Ведь мы теперь на юге. А когда на юге бывает ночь, в Петербурге день, стало быть, не может ваша жена теперь и спать ложиться.

Конурин открыл даже рот от удивления.

 Да что вы, матушка Глафира Семеновна  проговорил он.

 Верно, верно Не спорь с ней Это так  подхватил Николай Иванович.  Она знает Их учили в пансионе. Да я и сам про это в газетах читал. Ежели теперича мы на юге, то все наоборот в Петербурге, потому Петербург на севере.

 Вот так штука!  дивился Конурин.  А я и не знал, что такая механика выходит. Ну, заграница! Так который же теперь, по-вашему, Глафира Семеновна, час в Петербурге?

Глафира Семеновна задумалась.

 Час? Наверное не знаю, потому это надо в календаре справиться, но думаю, что так час третий дня,  сказала она наобум.