Я подношу огонек от зажигалки к краю листа и смотрю, как расплывается темное пятно по изображению. Оно корежит черты его лица, искажая и стирая их. Еще мгновение, и Олега Антонова больше нет.
Ни на бумаге, ни в этом мире.
Я бросаю уголок несгоревшей бумаги и пепел в тарелку. Встав со стула, я иду к окну. Горизонт светлеет. На улице появляются первые тени, спешащие на работу. Скоро рассвет, и начало нового дня.
Для меня обычные трудовые будни в городской больнице, а для Бога новые развлечения и удовольствия. Надеюсь, что Он расстроится, когда узнает, что один из Его стада ушел навсегда, так и не сделав зла.
Ухмыльнувшись, я думаю о том, что, скорее всего, Он даже не заметит этого. На планете так много занимательного, что Он преспокойным образом найдет замену своим желаниям.
Или с интересом будет продолжать наблюдать за мной. Вполне возможно, что я тоже одна из Его игрушек.
Потянувшись всем телом, я иду в ванную комнату. Через час я должен быть в больнице. Меня ждут пациенты и ежедневная рутина. Я все так же не уверен в том, что тени нуждаются в выздоровлении, но меня тешит надежда, что однажды ко мне в палату поступит пациент.
Я посмотрю ему в глаза и пойму, что это именно тот, кто мне нужен.
Да, тот самый пациент.
Которому я хочу перерезать горло.
3
В отделении царит праздничное настроение. Сегодня пятница, а в воскресенье будет День медицинского работника. Последний рабочий день недели и предвкушение праздничного вояжа на речном теплоходе, который ежегодно организует администрация больницы.
Михаил Борисович, говорит мне Марианна Николаевна Никулина, профсоюзный лидер нашего отделения, вы у нас человек новый, поэтому явка в воскресенье обязательна. И отдохнете, и с коллективом больницы познакомитесь. Кстати, она игриво подмигивает мне, наши незамужние девушки интересовались вами, спрашивали о том, будете ли вы на теплоходе.
Кивнув, я с улыбкой говорю:
С удовольствием приму участие в этом мероприятии. А то я, кроме нашего отделения, никого толком не знаю.
И мысленно продолжаю говорить:
И знать никого не желаю. И напиваться до свинского состояния не буду. И с незамужними дамами подавно знакомиться не хочу.
Вот и хорошо.
Марианна Николаевна отворачивается от меня и подходит к заведующему отделением.
Мне грустно. Придется быть на этом стадном мероприятии, смотреть, как коллеги из интеллигентных людей превращаются в пьяное быдло. И придется изо всех сил пытаться не выделяться из толпы веселящихся медицинских работников. Ничего не меняется, словно не было последних пяти лет, которые я прожил вместе с Богиней. Однажды она попала ко мне в палату и стала смыслом моей жизни. Неожиданно пришла и так же внезапно пропала, оставив после себя чувство легкой грусти и странно-приятные воспоминания. С одной стороны, последние пять лет я жил с твердым знанием, что она в любой момент придет и поможет, возьмет за руку и поведет к свету далеких фонарей. А с другой стороны, это ложное ощущение защищенности и собственной непререкаемой правоты мешало мне увидеть простую истину, она целенаправленно вела меня в бездну. Этот урок пошел мне на пользу. Я шагнул в пропасть и, наконец-то, стал самим собой. Теперь мне не надо оглядываться, чтобы узнать мнение Богини или увидеть одобрение в её глазах. Теперь мне не нужно вглядываться во тьму, чтобы увидеть свет далеких фонарей. И нет необходимости смотреть под ноги, чтобы не оступиться.
Впрочем, я по-прежнему верю и использую Её слова:
«Люди, как тени, идут своим путем, кто в правильном направлении, а кто-то идет совсем не туда. Бредут, как стадо. Но у любого стада всегда есть те особи, которые идут впереди. И те, которые идут сзади. Те, что спереди, умрут первыми. У тех, что сзади, будет шанс, но они тоже умрут. И всегда есть те люди, которые отбиваются от стада. Идут своим путем. Эти выживут. Будь другим. Иди своей дорогой».
Михаил Борисович, чему вы улыбаетесь?
Услышав голос, я возвращаюсь из глубин своей памяти. На меня смотрит Нина Альфредовна Кузнецова, коллега по отделению и просто симпатичная женщина. Она замужем и любит мужа. В этом нет ничего необычного, если не считать того, что муж ненавидит её и тайно желает ей смерти. Ну, или чтобы она ушла к другому мужчине, и оставила его в покое. Я видел его всего один раз, и хватило одного рукопожатия при знакомстве, чтобы понять и увидеть его сознание. Увидев меня, он даже на мгновение обрадовался, решив, что я уже затащил его жену в постель и совсем скоро он будет свободен.