Члены царской фамилии уже рассаживалась на приготовленные для них места. Все смотрели на императорскую чету. Государыня Мария Федоровна, остановившись у дверей, заговорила с великим князем Владимиром Александровичем, слывшим большим любителем и знатоком балета. Великий князь Владимир склонился над рукой императрицы и, расправляя усы, улыбаясь, почтительно слушал.
3
Итак, наша Лиза собралась произвести на высокопоставленных ценителей и судей примерно такое же впечатление, какое получила некогда сама, наблюдая за выступлением итальянской примы. Нынешним вечером судьба дарила ей этот шанс подносила на золотом блюдечке. Танцевать так же вдохновенно как Вирджиния Цукки!..
«Наконец-то настал мой звездный час! Я покажусь им во всем блеске. Государь непременно должен меня заметить. Нельзя упустить момент это было бы глупо, глупо И когда еще выпадет мне счастливый случай станцевать сольную партию перед их величествами перед всею царской фамилией».
Стоя за тяжелым занавесом, девушка вынужденно близко рассматривала его неказистую изнанку. «В этом и есть скрытая суть театра К зрителям он повернут бархатом и позолотой, зато к артисту невзрачной и грубой дерюжкою», философски заключила барышня, прислушиваясь к шуму по ту сторону занавеса. С рассеянной улыбкой она поцарапала ноготком тканый испод, нервно потопала атласной туфлей, оставлявшей на свежевымытых досках мучнисто-белый канифольный след. (Канифолили подошвы, чтобы не скользили, и всегда в углу стоял деревянный, с низкими бортами короб, полный янтарно-золотистых камешков, позже раздавленных в пыль ногами танцовщиков; от короба в разные стороны разбегались белые следы тех, кто уже успел потоптаться: большие мужские и маленькие девичьи).
Барышня невнимательно расправила голубые оборки, трижды мелко и быстро перекрестилась. Вся императорская фамилия будет смотреть на нее сегодня и не просто смотреть, но придирчиво оценивать. Именно для этого они и собрались в их маленьком зале. Но как же вдохновляет высочайшее внимание!.. Отыскав на полотнище занавеса едва заметное рваное отверстие (кто-то из учеников провертел явно для наблюдения за зрителями), девушка встала на цыпочки и, постукивая в пол атласным носком туфли, рассматривала немногочисленную блестящую публику.
«Attention! Государь император входит в залу! И Государыня в каком роскошном платье! Ах, все рассаживаются в кресла!..»
«Пусти, пусти, дай же и другим взглянуть! Подвинься, Малька, ты ведь не одна здесь!» загримированные большеглазые танцовщицы столпились у занавеса. Им хотелось рассмотреть царя и высочайшее семейство. Девчонки настойчиво теснили Лизу с ее наблюдательной позиции, которую та держала с упорством бойца, обороняющего главный рубеж.
«А за Государем, кажется точно наследник Николай Александрович! его императорское высочество»
Лиза вдруг спохватилась: высокопоставленные гости вполне могли ее слышать; ахнув, она проворно отпрыгнула от занавеса, ладошками прихлопнула смеющийся рот.
Подоспевшая классная дама уже шикала на своих взрослых воспитанниц. Не имея возможности сделать громкий выговор, madame прикладывала палец к губам и с сокрушенным видом качала головой. Ее красивые глаза, сильно увеличенные стеклами пенсне, выражали скорбную укоризну; тонко подрисованные брови неодобрительно ползли вверх. На возмущенную наставницу, впрочем, не слишком и обращали внимание, с сегодняшнего вечера власть madame неумолимо приближалась к логическому концу.
Подпрыгивая, шепотом пререкаясь, сталкиваясь руками, голыми плечами, выпускницы по очереди приникали к невидимому бархатному перископу. Шум, возня, вскрики, писк, приглушенный хохот. И тут же шиканье, шепот, шуршание накрахмаленных юбок.
«А наследник-то, наследник какой право душка! И как хорош собою, прямо ведь красавчик! Прелесть как хорош!»
«Пусти, пусти, покажи, который из них наследник?»
«Да вот же, вот! И правда, какой хорошенький! Как бы я мечтала с ним познакомиться!..»
«Позвольте, а где же Государыня? Малька, где ты видела Государыню? Ее величество, похоже, не приехала»
«Не может быть, говорили, что Государыня непременно будет, она обожает балет. Она и сама много танцует на балах да вон же, вон Государыня! там, у дверей Боже, в каком красивом платье!»