«Пусти, пусти, покажи, который из них наследник?»
«Да вот же, вот! И правда, какой хорошенький! Как бы я мечтала с ним познакомиться!..»
«Позвольте, а где же Государыня? Малька, где ты видела Государыню? Ее величество, похоже, не приехала»
«Не может быть, говорили, что Государыня непременно будет, она обожает балет. Она и сама много танцует на балах да вон же, вон Государыня! там, у дверей Боже, в каком красивом платье!»
Император опустился в скрипнувшее кресло и, поворочавшись, устраивался в нем поудобнее. Слегка поморщившись, он сунул ладонь за тугой воротник кителя, покрутил головой, расстегнул давившую пуговицу. Достав из кармана платок, отер лицо, быстрым насмешливым взглядом окинул маленький зальчик.
Наследник Николай Александрович уселся рядом с отцом, так же рассеянно огляделся. Что-то сказал императору и, подняв глаза к потолку, разглядывал цветной плафон. Подошла императрица Мария Федоровна, красивая, не по годам стройная, с тонким, как у девушки, станом. Вьющиеся светло-каштановые волосы разделены ровным пробором, ожерелье из крупного розоватого жемчуга в несколько рядов вокруг гладкой белой шеи. Продолговатое личико императрицы (все еще свежее, с твердым овалом, с ямочками на щеках) выражало веселое добродушие; казалось, ее величество постоянно удерживается от смеха, иронически наморщив нос и сжав яркие губы. Императрица приветственно покивала вставшим зрителям, жестом усадила их в кресла и сама села рядом с мужем.
Как всегда неожиданно, в зале погас свет. Легкий сквознячок смешал в один обольстительный аромат разнообразные запахи духов. В темноте мгновенно утихли говор и суета, лишь в углу слышались сдержанные покашливания да легкая возня. Перхающая вереница чьих-то многократных чиханий возникла и тут же сошла на нет, задушенная вытянутым из кармана платком. Кто-то со стуком что-то уронил, под кем-то громко заскрипело кресло; без таких сугубо театральных звуков не обходится, пожалуй, ни один зрительный зал в мире.
Неровно и неуверенно, точно внезапно начавшийся дождик, пробежался по залу шум снисходительных аплодисментов, и это был своеобразный аванс для молодой артистической поросли в предвидении ее будущего взрослого успеха. Неторопливо, с ленцой, с отчетливо слышным металлическим скрежетом разошелся на две стороны занавес, глазам зрителей предстал ярко освещенный прямоугольник сцены. Взмыл смычок над плечом скрипача и словно бы на цыпочках вкрадчиво вошла и зазвучала, запела музыка. Выпускной концерт-экзамен начался.
Снаружи, на весенних городских улицах, было темно и сыро, пронизывающий ветер дул со всех сторон, а здесь на маленьком пространстве сцены длился вечный солнечный день. Молоденькие выпускницы, похожие на пышно разодетых кукол, вдруг ожили и закружились, затанцевали в потоках яркого света. Их фарфорово-румяные личики казались сказочно красивыми, прозрачные, цветного стекла глаза загадочно сверкали в свете новейших электрических лампионов.
Петербургский балет во все времена был обласкан властью, это был балет имперский, классический, пышный. Тривиальные человеческие телодвижения те, каким в повседневном обиходе мы не придаем вовсе никакого значения, здесь на сцене наполнялись вдруг особым смыслом и ценностью, и красотой. Жест, поза, неожиданный поворот, все это было возведено в культ, выверено, отточено, огранено. Молоденькие исполнительницы блистали точно драгоценности, выставленные на всеобщее обозрение.
Царь с довольной улыбкой наблюдал за происходящим на сцене. Обычно собранный, мрачноватый, почти всегда насмешливый, он позволил себе теперь если не расслабиться, то, по крайней мере, переключиться на иной вид государственной деятельности. («Ex officio, и ничего уж тут не поделаешь», говаривал царь в таких случаях, пожимая квадратными плечами). Подобного рода обязанности были необременительны и в общем-то, приятны. Покровительствуя музам, царь отдыхал душой. Созерцание этого изящного искусства, обрамленного легкой музыкой, украшенного молодостью и грацией, доставляло Государю явное удовольствие. На самом деле он замечал и выучку, и накал волнения и то старание, с каким балетная молодежь выходила на училищную сцену. (Присутствие монарха на выпускном экзамене естественным образом способствовало душевному трепету и радостной приподнятости).