Зарыдала беззвучно в тот вечер Арина, если он еще и не женился, то скоро жениться дыма без огня не бывает, и значит, есть у нее сын или нет, ей навсегда только наложницей оставаться придется. Знатная и гордая девица вряд ли позволит приблизиться к дому их, а она и служанкой в том дворце быть не сможет, не только княгиней.
Будь он проклят, Окаянный, бросила она в сердцах, тому, кто и думать о ней давно забыл, если вообще когда-то помнил. Она еще раз убедилась в том, что все случается не так как задумано было, как ей того хотелось.
А следующее известие было еще печальнее. Вместе со всеми в Карачарове она узнала, о том, что князь Ярополк зверски убит по приказу сына рабыни княгини Ольги, и тот поспешно воцарился в княжеском дворце.
Мои проклятия сбылись он не достался никому, промелькнуло в голове у девицы. И она услышала, как проклинают всех детей рабынь, которых они с князьями прижили, за то, что они лезут, куда не следует, и только беду и бесчинства людям принести могут.
Припомнил и ей кто-то рассказы про сон в княжеском дворце. И она поняла, что и ее они всегда осуждали, даже не зная ничего наверняка, а если бы узнали, страшно даже подумать о том, что было бы с ней и с ее сыном. И пожалела она о том, что о сне проговорилась, а если кто-то догадается, что не сон это был? Тогда беды и Илье ее не миновать.
Если бы знал князь Святослав, как плачевно все с выродком его закончится, может быть еще в колыбели бы удушил он его, слышала она голос старика, которого особенно возмутило все, что в стольном граде тогда совершалось. И только сжалась от слов таких ее душа в комок, слова молвить не могла она.
А старик Никита, прищурившись, все еще смотрел на нее насмешливо. И кажется, знал он, обо всем догадывался. Ему была известна история о таинственном свидании. И так как ни один из местных мужиков отцовства своего не признавал, и она ничего не говорила, даже намека никакого не было на того, кто мог им оказаться, то он склонен был поверить в то, что это был чужак и не таким простым он мог оказаться.
И он считал своим долгом попрекнуть ее.
Князья может, и живут красиво, рассуждал он в тот момент, да коротка чаще всего жизнь у них, лучше подольше простым смертным побыть.
Ничего она ему на это не ответила. Да и что тут скажешь?
ГЛАВА 5 ТОСКА И ГОРЕСТИ
Она прибежала в слезах к люльке своего ребенка. Всего, что угодно ожидала Арина. Она готова была разлучиться с ним, когда он подрастет, прибыть с ним в Киев, и отдать его князю по первому требованию, а если нет, просто показать ему князя и сказать:
Смотри, Илюша, вот твой отец. Она надеялась на какое-то чудо, которое сблизит их и успокоит тревоги, таившиеся в душе ее. И они узнают друг друга и полюбят, потому что ее сына невозможно было не любить. Но с этого черного дня ей стало понятно: на этом свете не только не побудут они рядом, но и просто на минутку увидеться им не придется они разлучены еще до встречи, и вечной окажется эта разлука.
Сын рабыни, проклятый сын рабыни, думала она о Владимире, это его рук дело. И в те минуты, попадись он ей, она сама голыми руками задушила бы его. Он добился того, что не было ему обещано при рождении, но сколько же людей должны были из-за этого пострадать.
Смерть князя заставила вернуться домой в Карачаров воина Ивана, который верой и правдой служил Ярополку, до последнего его дыхание, и то, о чем они только говорили, видел своими глазами. Он наотрез отказался служить сыну рабыни, хотя Владимир всех воинов брата оставил при себе и был с ними особенно милостив. Их связывала страшная тайна. И они навсегда должны были оставаться, верны друг другу.
Иван же вернулся домой и стал обустраиваться в своем родном поселке, решив забыть навсегда о том, что случилось в столице. Это он, когда-то тайно прибыв вместе со своим князем на празднество, тайком показал ему ту, с которой жил с детства по соседству, и тайно был в нее влюблен, а это и оказалась Арина. А потом он только догадываться мог, куда она вместе с князем пропала. Но ни ей, ни князю и слова он сказать не посмел в ту пору. И, вернувшись в Киев, ни разу не говорили они с князем о том, что в Карачарове произошло.
Он знал лучше других обиды и крутой княжеский норов, а когда князя положили на погребальный костер, понял он, что до беды и до погреба дойдет, если с подлецом-Владимиром хоть на какой-то срок останется.