Ему оставалось еще восемь дней - мрачная перспектива, так как он уже завершил все приготовления к делу, пикантность ей придавал лишь тот факт, что он до сих пор не знал официальной продолжительности дня. Ритмы Флос-Кампи не давали никаких намеков на этот счет, понятных его настроенным по Солнцу суточным ритмам. В настоящий момент, единственным светом в окне комнаты было сияние, похожее на завесу из оранжево-голубоватого пламени. Наверняка, радио, а возможно и электроснабжение, очень часто выходит из строя из-за таких сильных магнитных бурь. Это может пригодиться; он запомнил эту мысль.
Тем временем, Саймон избавился от последнего яда. Он вылил воду из амфоры в унитаз, который тут же зашипел, как дракон, только что вылупившийся из яйца, и изверг гриб холодного синего пара, от чего Саймон закашлялся. "Осторожнее!" - подумал он; сначала воду, потом кислоту, а не наоборот - я забываю элементарнейшие вещи. Нужно было использовать вино. Пора выпить, за здоровье Гроу!
Он подхватил плащ и вышел, не дав себе труда запереть дверь. У него нечего красть, кроме чести, а она в правом заднем кармане. О, и конечно, Великая Земля - она в левом. Кроме того, Бодейсия богата: невозможно повернуться, чтобы не споткнуться о груду сокровищ, редкостей тысячелетнего возраста, которые никто не разбирал уже лет сто, и даже не собирался. Никому и в голову не придет красть у бедного предателя что-нибудь меньше короля, а еще лучше, планеты.
В таверне на первом этаже к Саймону тут же подошла девица.
- Угощаешь сегодня, экселенц?
- Почему бы нет? - Он и вправду был рад встрече. Эта пышная блондинка смотрелась куда привлекательнее сухопарых женщин Почтенных, которых мода заставляла выглядеть так, будто они страдают какой-то нервной болезнью, начисто лишившей их аппетита. Кроме того, с ней не нужно вести традиционную вежливую бодейсианскую беседу, состоявшую преимущественно из сложно закрученных шуток, над которыми не принято смеяться. Поэтому вся манера бодейсианского разговора строилась так, чтобы игнорировать собеседника; дебюты были высоким искусством, но эндшпили проигрывались. Саймон вздохнул и дал знак принести рюмки.
- На тебе пряжка предателя, - сказала она, усаживаясь напротив, - но золота с деревьев немного. Ты приехал, чтобы продать нам Великую Землю?
Саймон даже глазом не моргнул; он знал, что этот вопрос всегда задают любому чужаку его профессии.
- Может быть. Я сейчас не на службе.
- Ну, конечно, нет, - серьезно сказала девушка, перебирая пальцами что-то вроде четок с двумя серебряными фаллосами. - Но все равно, желаю удачи. Мой сводный брат предатель, но ему удается отыскать на продажу только мелкие секреты - как делать бомбы и все такое. Неважная профессия; я предпочитаю свою.
- Может ему следует работать на другую страну.
- О, его страна вполне годится для продажи, но у него плохая репутация. Продавцы и покупатели не особенно ему доверяют - думаю, все дело в стиле. Кончится тем, что он продаст какую-нибудь колонию за пригоршню бобов и рыбную котлету.
- Тебе не нравится он - или его ремесло? - спросил Саймон. - В конце концов, оно не так уж отличается от твоего: человек продает то, что ему на самом деле не принадлежит, но в результате сделки, все же, кое-что имеет, если обе стороны держат язык за зубами.
- Ты не любишь женщин, - спокойно сказала девушка, будто просто констатируя факт, а не бросая вызов. - Но все в мире временно - не только девственность и доверие. Зачем жадничать? "Обладание" богатством столь же иллюзорно, как "обладание" честью или женщиной, а доставляет намного меньше удовольствия. Лучше тратить, чем копить.
- Но ведь есть и иной подход, - возразил Саймон, зажигая дурманящую палочку. Он был невольно заинтригован.