В доме содержалось порядка двух десятков комнат, большая часть которых предназначалась для гостей, также располагалось несколько купальных, столовая и большая гостиная, радушно объединяющая лестницы и коридоры.
Мягкий свет от настенных бра уютно освещал развешанные в коридорах картины и портреты значимых для семьи людей, на полу же, царственно восседали фигуры охотничьих собак, исполненных из венецианского стекла. Они были сделаны в натуральную величину, по подобию некогда живших в доме охотничьих такс и спаниелей, больших хозяйских любимцев и непременных помощников на охоте.
Охота ценилась в доме на вес золота, это было не просто увлечение, а неотъемлемый атрибут жизни в особняке, всех времен и всех поколений. Для охотничьего снаряжения и оружия предназначалась целая стена, однако, в виду проживания в доме детей, хозяева распорядились временно переместить его в чулан. Туда же отправились и чучела из трофеев, разве что это не коснулось медвежьих шкур, украшавших стены хозяевской спальни.
Металлические лестницы с деревянными перилами были наполированы до блеска и встречались в самом центре гостиной. Спускаясь с крайних ступеней, ноги утопали в высоком ворсе персидского ковра, за которым так тщательно следили, что, разве что не стригли по расписанию.
Гостиная, как и подобает быть гостиной, была самой светлой и уютной комнатой дома. Главной гордостью хозяев был камин, собранный из белого мрамора. Вокруг него располагалось несколько французских соф с изогнутыми спинками, которые будто молодые проказницы на балу окружили красивого гусара. Софы были снабжены пледами для уюта и обтянуты дорогим французским материалом. Посреди них красовался низкий столик с вазами, всегда полных миндальных орешков, фундука и соленых урюковых косточек. Туда же складывались свежие газеты.
За софами располагался массивный дубовый стол для устройства званых обедов и ужинов, вмещающий в себя три дюжины гостей. Он свободно и величественно ждал истинного предназначения, не исполняя в свободные времена роль носителя статуэток или цветов, как водится, обычно в домах. Стол располагался у окна, которое было исполнено во всю стену и прикрывалось несколькими каскадами легчайшей органзы всех оттенков радуги. Оно открывало вид на великолепный сад.
Хозяева высадили в саду деревья и обустроили уличный интерьер несколькими беседками для чтения газет, семейных трапез и распивания кофе за светскими разговорами. Ровно остриженная трава под раскидистыми березами сочно радовала глаз и сеяла в теплом воздухе невообразимый аромат свежести, многими местами она была стоптана детскими ножками, но покрывала землю по всему саду, островки голой земли хозяевами не допускались. Это было сродни позорному пятну на биографии.
В беседках на скамьях за широкими атласными лентами красовались мягкие подушечки, или «думочки», как ласково звала их хозяйка, роль которых предназначалась для комфорта. В саду располагалась и площадка для мангала, оборудованная приспособлениями для варения ухи или других супов, приготовление которых непременно требовало наличия открытого огня.
Сегодняшний полдень выдался тревожным, Н.А. носилась по комнатам на высоких каблуках, сшитых на заказ, и нервно поправляла перед зеркалами шиньоны. Шпильки никак не хотели вставать на место, и прическа казалась ей неаккуратной.
Она надела зеленое парчовое платье с открытой спиной и гарнитур с изумрудами подарок мужа на серебряную свадьбу. Камни властно играли в падающих лучах света, оттеняя зеленые глаза в волосах цвета коньяка. Она всегда держалась прямо и смотрела очень открыто, одна из тех немногих женщин, которые, безусловно, заслужили звание «хозяйка». И это отнюдь не означало работу по дому, скорее, породистый жизненный статус.
Готовила Н. А. отменно, и сегодня с большой светлой кухни доносился нежный аромат «буженины по-третьяковски». Большая баранья нога едва ли не в шесть килограммов весу уже пять часов запекалась в фольге, каждый сантиметр мяса был нашпигован дольками чеснока и сдобрен специями, толченными в чугунной ступке: сирийским тмином, четырьмя видами перца, розмарином и чабрецом. Ближайшие сотню метров к особняку теплый воздух деликатно разносил аромат мяса, кружа голову от пробуждающегося аппетита.
К буженине планировалась подавать уху из белых амуров и осетров, сваренную на открытом огне в большом чугунном котле, непременно с окунанием в прозрачный бульон обожжённых опилок «для вкуса», вареный говяжий язык с острым хреном и соусом зверобой, всяческие соленья и копчёности. На десерт Н.А. всегда предлагала гостям пироги, она пекла их из свежих лесных ягод и украшала так, будто имела степень доктора по архитектуре эпохи ренессанса.