Ее гардероб состоял из трех пиджаков, сшитых по последним журналам «Бурда Моден». Один был черный, другой розовый, третий синий. Розовый отпал сразу по причине романтичного цвета, черный был слишком строг. Оставался синий. К нему предполагалось сшить белую блузку-топ, но так как последние ночи были заняты зубрежкой английских текстов «Как я люблю свою семью» и «Как я люблю свою работу», времени на шитье так и не хватило.
Синий пиджак был гордостью Лены необычный фасон, безупречное исполнение. Для такого важного случая это то, что нужно. Была, однако, одна проблема: пиджак без пуговиц, с запáхом, при малейшем движении он распахивался так, что было видно нижнее белье. «Надену его на голое тело, подумала она. Ничего страшного, буду сидеть ровно и не двигаться».
Комиссия состояла из пяти человек: четверо, по-видимому, американцев и одна русская женщина-переводчик. Двое мужчин лет шестидесяти-семидесяти в старомодных, даже, как показалось Елене, засаленных костюмах и две женщины «за сорок», выглядевшие явно старше своего возраста, с какими-то бесцветными лицами и неухоженными волосами, в платьях-мешках. Волнение не давало возможности сделать из этого какие-то выводы, и Лена решила, что всё это ей только показалось.
Ее пригласили в большую комнату, где стоял длинный стол для членов жюри и стул для нее посередине. Она села очень ровно и положила на колени папку с документами. Одна из женщин-американок расплылась в улыбке, как будто всю жизнь ждала этой встречи. Громко и радостно она сказала: «Hi! My name is Lucy. What is your name?»
А Лена еще сомневалась в своем везении! С надеждой, что это был первый из трех вопросов, она назвала свое имя. Жалко, что оно было не Анна-Мария-Екатерина Первая такое имя можно было бы произносить дольше.
«Спросите про мой бизнес, спросите!» мысленно умоляла она. Улыбка Люси стала еще шире, и она словно загипнотизированная произнесла: «What is your business?» Ура! Это второй вопрос.
С одной стороны, это еще одна удача, так как ответ на этот вопрос, этот белый стих, Лена выучила наизусть. С другой стороны, ясно было, что третий вопрос точно останется без ответа. Выпалив скороговоркой заготовленный рассказ, в ожидании «неминуемой гибели» она автоматически хотела поправить волосы, но едва подняла руки с колен, папка упала на пол, и всё ее содержимое рассыпалось.
Быстро нагнувшись, Елена начала собирать рассыпанные листки и в тот же момент услышала смех. Подняв голову, она увидела, что оба старичка смотрели под ее распахнувшийся пиджак, а женщины, заметив их взгляды, смеялись. Мужчины, смутившись, попытались что-то сказать в свое оправдание, женщины продолжали шутить по этому поводу и время, отпущенное на собеседование, истекло! Лена всегда верила, что одежда помогает добиться поставленной цели, и снова оказалась права: она в финале.
Через час самолет приземлится в Нью-Йорке, и она увидит эту замечательную страну. Лена знала, что Америка ушла далеко вперед и так, как живут в этой стране сейчас, мы будем жить лет эдак через тридцать, а может, и через пятьдесят.
Много раз в ее жизни случалось такое: не сделаешь что-то, а потом жалеешь и думаешь: «Вот бы знать будущее, можно было бы тогда это сделать, это купить, то продать, и сейчас уже можно было бы не работать вообще!» Так вот, эта поездка была для нее поездкой в будущее. Она была готова к трудностям, была готова учиться, узнавать новое, стараться всё это применить потом в своей работе.
Конечно, Елена понимала, что все ее впечатления от увиденного будут только субъективными. Может быть, она не сможет увидеть самое лучшее или посмотрит на какое-нибудь событие не с той стороны и сделает неправильные выводы. Существуют ли критерии, по которым из нескольких частных случаев можно сделать общий вывод? Повезет ли ей оказаться в нужном месте в нужное время, увидеть то, что она хочет увидеть, понять то, что хочет понять? Тем более что она сама не знает, что конкретно ей нужно, кроме абстрактного «секрета счастья». Хотя теорию вероятности никто не отменял. Поэтому шансы Лены увидеть именно то, что ей надо, равнялись гарантированным пятидесяти процентам. Знать бы только, какие пятьдесят процентов нужные, а какие нет.
Многое из того, что происходило в ее жизни, нельзя было описать с точки зрения диалектического материализма. В пределах одной религии или философского течения было трудно найти ответы на все интересующие вопросы, поэтому постепенно, шаг за шагом, Елена сформулировала внутреннюю философию, некий микс, в котором мирно уживались различные религиозные догмы, философские соображения, эзотерические эксперименты и физические законы. Критерий отбора был один: чтобы они облегчали ей жизнь, помогали переносить трудности и добиваться желаемого.