Та самая девушка, про которую они вон говорят. Насчет платья лгать не буду - не знаю. Платье какое хошь надеть можно. А камни у них были. Теперь у тебя в шкапу заперты. Сама же их купила за две тысячи да надеть не смогла. Видно, не подходит корове черкасско седло. Весь завод про покупку-то знает!
Барин как услышал про камни, так сейчас же:
- Ну-ко, покажи!
Он, слышь-ко, малоумнеиький был, мотоватый. Однем словом, наследник. К камням-то сильное пристрастие имел. Щегольнуть ему было нечем, - как говорится, ни росту, ни голосу, - так хоть каменьями. Где ни прослышит про хороший камень, сейчас купить ладится. И толк в камнях знал, даром что не шибко умный.
Паротина баба видит - делать нечего, - принесла шкатулку. Барин взглянул и сразу:
- Сколько?
Та и бухнула вовсе неслыханно. Барин рядиться. На половине сошлись, и заемную бумагу барин подписал: не было, вишь, денег-то с собой. Поставил барин перед собой шкатулку на стол, да и говорит:
- Позовите-ко эту девку, про которую разговор. Сбегали за Танюшкой. Она ничего, сразу пошла, - думала, заказ какой большой. Приходит в комнату, а там народу полно и посредине тот самый заяц, которого она тогда видела. Перед этим зайцем шкатулка - отцово подаренье. Танюшка сразу признала барина и спрашивает:
- Зачем звали?
Барин и слова сказать не может. Уставился на нее, да и все. Потом все ж таки нашел разговор.
- Ваши камни?
- Были наши, теперь вон ихние, - и показала на паротину жену.
- Мои теперь, - похвалился барин.
- Это дело ваше.
- А хошь, подарю обратно?
- Отдаривать нечем.
- Ну, а примерить на себя ты их можешь? Взглянуть мне охота, как эти камни на человеке придутся.
-Это, - отвечает Танюшка, - можно. Взяла шкатулку, разобрала уборы, привычно дело, - и живо их к месту пристроила. Барин глядит и только ахает.
Ах да ах, больше и речей нет. Танюшка постояла в уборе-то и спрашивает:
- Поглядели? Будет? Мне ведь не от простой поры тут стоять - работа есть.
Барин тут при всех и говорит:
- Выходи за меня замуж. Согласна?
Танюшка только усмехнулась:
- Не под стать бы ровно барину такое говорить. - Сняла уборы и ушла. Только барин не отстает. На другой день свататься приехал. Просит-молит Настасью- то: отдай за меня дочь.
Настасья говорит:
- Я с нее воли не снимаю, как она хочет, а по-моему - будто не подходит. Танюшка слушала-слушала, да и молвит:
- Вот что, не то... Слышала я, будто в царском дворце есть палата, малахитом тятиной добычи обделанная. Вот если ты в этой палате царицу мне покажешь - тогда выйду за тебя замуж.
Барин, конечно, на все согласен. Сейчас же в Сам-Петербурх стал собираться и Танюшку с собой зовет - лошадей, говорит, тебе предоставлю. А Танюшка отвечает:
- По нашему-то обряду и к венцу на жениховых лошадях невеста не ездит, а мы ведь еще никто. Потом уж об этом говорить будем, как ты свое обещанье выполнишь.
- Когда же, - спрашивает, - ты в Сам-Петербурхе будешь?
- К Покрову, - говорит, - непременно буду. Об этом не сумлевайся, а пока уезжай отсюда.
Барин уехал, паротину жену, конечно, не взял, не глядит даже на нее. Как домой в Сам-Петербурх-от приехал, давай по всему городу славить про камни и про свою невесту. Многим шкатулку-то показывал. Ну, сильно залюбопытствовали невесту посмотреть. К осеням-то барин квартиру Танюшке приготовил, платьев всяких навез, обую, а она весточку и прислала, - тут она, живет у такой-то вдовы на самой окраине.
Барин, конечно, сейчас же туда:
- Что вы! Мысленное ли дело тут проживать? Квартерка приготовлена, первый сорт!
А Танюшка отвечает:
- Мне и тут хорошо.
Слух про каменья да турчаниновску невесту и до царицы дошел. Она и говорит:
- Пущай-ко Турчанинов покажет мне свою невесту. Что-то много про нее врут.
Барин к Танюшке, - дескать, приготовиться надо.