И Светочка улыбнулась, когда Сашка поцеловал её. Молодец! хвалила она Свету. Знай, что не очень-то мы огорчаемся, говорила мама. А эта и она с досадой махнула рукой в Танину сторону.
И Таня опять поняла, что сделала не так, как ожидала мама. Оказывается, надо было радоваться, что отец уходит от них. Папа стал присылать письма из далёкого города Находка, где работал на большом корабле, фото которого показывал дочерям, когда вернулся. А приехал он через восемь месяцев. Пришел за Таней в школу, забрал её прямо с урока, и они, взявшись за руки, так и заявились домой, где на некоторое время поселилось счастье. Больше всего Таня любила зимние вечера, когда мама готовила на плите ужин, папа сидел у дверцы печки, изредка подбрасывая туда дрова, и вслух читал какую-нибудь книгу. Особенно нравился ей «Дерсу Узала» Арсеньева. Ещё она любила, когда мама брала в руки балалайку, а папа гитару, и они вместе начинали играть незамысловатые мелодии. Сестрёнки завороженно слушали, и их сердца наполнялись радостью.
А однажды папа спас жизнь обеим своим дочерям. Это Таня поняла сразу, даже не успев повзрослеть. Семья жила рядом с железной дорогой, и путешествия по шпалам были привычным делом. В тот раз все четверо возвращались домой, двигаясь по левому пути, чтобы вовремя увидеть идущий навстречу поезд. Сестрёнки, увлечённые разговором, шагали, крепко обнявшись, их родители, заметно поотстав, сзади. Девочки увидели вдали движущийся навстречу состав и, не сговариваясь, перешли на соседний путь. Грохот приближающегося поезда не позволил им расслышать шум неизвестно откуда появившегося локомотива за их спинами. Машинисты обоих поездов сигналили во всю мощь, представляя масштаб разыгрывающейся на их глазах трагедии. Сестрёнки продолжали путь, ничего не подозревая. Вдруг Света обернулась и, вскрикнув: «Ой!», дёрнула Таню за руку так, что они почти кубарем скатились по щебёночной насыпи. Поезд, громыхая, пролетел мимо. Вместе со Светой тогда обернулась и Таня, всего на один миг, но память навсегда запечатлела картинку: папа стоял на железнодорожном пути перед надвигающимся на него составом, готовый принять на себя страшный удар, и кричал диким, звериным криком так, что этот крик не мог быть не расслышанным сквозь рёв двух локомотивов. «Ой, что сейчас будет!» сказала Светка, не ожидая ничего хорошего от встречи с родителями. Такая была доля старшей сестры первой принимать на себя ответственность.
Наверно, Таня никогда бы не догадалась, что папа плохой, если бы мама часто не называла его кровопийцей и душемотателем.
Я, бывало, не сплю до полночи, и Светочка рядом со мной. Выглядываем в окошко, где там наш папка? говорила она соседке. А Таня Беззаботный монастырь. Спать захотела и пошла. Ничего её не интересует.
И опять Таня чувствовала себя виноватой.
Если самым авторитетным человеком для Тани была мама, то самым близким Светка. Только ей могла доверить девочка свои сокровенные, самые тайные мысли. Только с ней могла обсудить любую свою детскую проблему, кажущуюся неразрешимой. Правда, не всегда Света утруждала себя обстоятельными ответами на задаваемые вопросы.
Ду-ура! Не знаешь и не спрашивай, лаконично заявляла она порой.
Это что ещё за «дура»? Чтоб я больше не слышала! пыталась пресечь мама непотребное выражение, случайно услышав фразу.
Но отношения между сестрёнками развивались по собственному сценарию. Зачастую Светка беззастенчиво пользовалась своим правом старшей. Когда надо было сделать что-нибудь противозаконное с точки зрения девочек, она отправляла Таню к маме.
Спроси, а можно нам?
Таня послушно шла выполнять задание.
Ну, что мама сказала? спрашивала Светка вернувшуюся сестру.
Не разрешила. Сказала
А ты что?
Сестрёнка дословно пересказывала свой ответ.
Ду-ура! Надо было сказать
Таня тоже не оставалась в долгу. Иногда доходило даже до рукопашной. Но всё это было не всерьёз. Ничто не могло разрушить любовь и преданность сестёр друг другу. Опять шагали они в обнимку: Светкина рука на Танином плече, Танина на Светиной талии.
Учиться Тане нравилось. Домашние задания она делала старательно, и в школе её хвалили. Иногда девочка оказывалась единственной в классе, кто сумел решить трудную задачу. И она заслуженно стала одной из лучших учениц класса. Часто этим пользовались не столь способные или просто нерадивые одноклассники. «Дай списать» было расхожим выражением среди них. И она давала. Но с Лидой у Тани были дружеские отношения. Они бывали друг у друга в гостях. Лида училась почти так же хорошо, как Таня, и порой девочки обсуждали что-нибудь по урокам, заданным на дом, благо жили недалеко друг от друга. В тот день Лида подходила к дому подруги. На скамейке у калитки сидела Танина мама с соседками. «Опять задачки идёшь списывать? Ишь ты какая! Чего ты ходишь сюда?» мама говорила громко и зло. Таня всё слышала. Лида, съёжившись, как сквозь строй, прошла мимо женщин. «Уходи отсюда», сказала Таня, подхватив мамин тон, хотя ей очень трудно было произнести это, пришлось собрать всё своё мужество. Лида, не проронив ни слова, с удивлением и растерянностью повернулась и пошла обратно. Опять как сквозь строй. «Выгнала? И правильно сделала», одобрила потом мама. Но почему-то мамина поддержка не обрадовала Таню. Этот поступок маленьким, но тяжелым камешком лёг в её детскую душу. Грехом. С тех пор Таня и Лида не общались. В школе они как будто не видели друг друга, продолжая учиться вместе ещё много лет. И когда Лида не появилась в десятом классе, приняв решение поступить в медучилище, Таня внутренне с облегчением вздохнула.