Вот болван, распинаюсь тут перед тобой в этом бомжатнике, ты, наверное, подумал я того, умом тронулся, поставив бокал с виски на пол, возмутился Михаил. Пойдем внутрь, своими глазами увидишь мои хоромы, предложил Леону светлый маг, а после тут же добавил. Ты ведь явно не ко мне в гости приехал, Леон?
Ну, скажешь тоже, вставая, ответил Леон.
Да ладно, я все понимаю, ответил Михаил и постучал ногой в дверь шкафа. Давай, открывай, чернь проклятая, свои пришли, строго прорычал Бегер. И дверцы шкафа неторопливо открыл одетый в дворецкого тролль.
Вот с каким сбродом приходится работать, пробубнил Бегер и прошел во внутрь «Логова», Леон молча проследовал за ним.
«Логово у Бегера» больше походило на ультрамодное столичное кафе в ретро стиле прошлого века, чем на типичную для маленьких городков ночлежку для волшебных существ. И в этом чувствовалась часть человеческой крови, что текла в жилах Бегера. Просто большинству волшебных существ какие-то человеческие слабости к комфорту были просто не нужны, им хватало стула, обычной кровати и крыши над головой, чтобы чувствовать себя комфортно. И тем более было странным видеть троллей, гномов в одежде официантов, барменов и дворецких.
Два виски, сев за барную стойку, приказал официанту Михаил.
Да, господин, ответил гном в белого цвета одежде бармена.
Надо заметить, кафе было приличных размеров. Бар на 10 персон, само кафе на 30 персон, а в подвалах под домом 11/а были спальные номера на 50 коек, т. е. получался такой своего рода маленький гостиничный комплекс, где-то так 34 звезды по человеческим меркам и все 6 по волшебным. Ну, правда, Бегер и брал хорошие деньги за свой комфорт.
В его «Логове у Бегера» мог найти приют любой волшебный путник, но в последнее время останавливались в основном темные маги, колдуны, домовые, лешие, тролли, иногда попадались орки и вампиры, но это не меняло общих правил для всех. Условие первое это без насилия на территории «Логова у Бегера». И условие второе открытость. Т. е. за то, что ты солгал, кто ты на самом деле, тебя могли внести в черный список, и пропуск в ночлежку был бы закрыт навсегда.
Леон, как уже выше упоминалось, был одноклассником Бегера, они вместе окончили школу магии в 1975 году, и после грандиозного выпускного в подвалах Эрмитажа судьба их раскидала по разным городам необъятной страны.
Говоришь, не было никого? сделав очередной глоток виски, немного растерянно сказал сыщик.
Ну да, ты же в курсе моих правил, покуривая сигару сидя за барной стойкой, рассуждал Михаил. Нечисти тут много, но, судя по тому, что ты рассказал, у них мозгов не хватит, чтобы управлять призраками, сам же должен понимать, как это сложно сделать без книг по черной магии.
Ну, а в городе есть еще ночлежка? спросил Леон.
Нет, это исключено, все более серьезно говорил Бегер, понимая всю трагичность ситуации. Правда, недельку назад я краем уха слышал от одного полукровки, что в городе появился темный маг, и он вел себя очень странно.
Это как? спросил Леон.
Как человек, ответил Бегер. Он снял квартиру, и все время был среди людей.
И что вы сделали?
Ты же знаешь, мне в городе не нужны темные, вот я послал ребят проверить его, в общем, ничего особенного, оказался обычный дилетант самоучка, приехал к родственникам из Германии, ну, естественно, решил себя вести, как человек.
А где он сейчас? перебил друга Леон.
Уже, наверное, в своей Германии, ответил Бегер. За два дня до твоего появления он зашел в бар выпить пинту волшебного эля и уехал, улыбаясь, закончил Михаил. Кстати, пить он вообще не умеет.
А как его звали, не помнишь? словно что-то предчувствуя, все же поинтересовался Леон.
Среднего роста мужчина с характерным большим носом и большими, чуть выпуклыми глазами зеленого цвета, он больше походил на человека, чем на полукровку. Впрочем, как человек он был довольно незаурядной личностью, его уже седые кудри всегда торчали в разные стороны. В мире людей одевался Бегер, как поэт-диссидент начала 20-х, он вообще ассоциировал себя с великим поэтом Сергеем Есениным, пытаясь, как и все маленькие, но талантливые поэты, подражать его стилю стихосложения.
Бегеру на тот момент шел уже шестой десяток, и бесконечные пьянки, любовные утехи (уж очень он любил это дело) состарили его в разы. На лице появились морщины, волосы раньше времени поседели, да и бравая стать донжуана как-то ссутулилась, появился животик и некая размеренность в действиях. Он стал все более ворчливым и капельку обидчивым. Одним словом, годы брали свое.