Ты что делаешь, гад?
Держу.
Я вижу, что держишь. Спрашивается, какого хрена? Ты лучше свои в общем, причиндалы держи, а то я их сейчас оторву. Сегодня что, в сумасшедшем доме день открытых дверей? наступал он на интеллигента. А ну, дай сюда!
Что? испуганно спросил интеллигент.
Мать твою, да зачем мне нужны твои веревки давай, говорю, и протянул руки. Мужчина с испугу, отпустил веревки, и дуги резко взмыли вверх. Народ на остановке, да и те, кто был на задней площадке троллейбуса и видели все, что происходит, уже неистово хохотал. Кто-то уже вытирал слезы радости от смеха, что не часто бывает. Это был искренний задорный смех.
В это время мимо проезжала машина милиции, и притормозила, видя что-то не понятное; с чего бы народ на остановке так массово смеялся.
Вот, парни, это и есть народный театр, сказал Семен и сунул деньги Даниле. Отдай тому клоуну, я обещал, а этого надо выручать, а то дадут пятнадцать суток, а он и так пострадал, и Семен направился к вышедшим из машины милиционерам.
О чем там был разговор, не известно, но Семен что-то доказывал им и водителю, при этом выражение его лица было достаточно красноречивым в объяснениях. В итоге на лице водителя появилась улыбка, а милиционеры засмеялись. Конфликт был улажен. Водитель вернул контакты проводам, и троллейбус уехал, а на остановке еще продолжали вспоминать увиденное. Интеллигент не стал ждать троллейбуса и быстро удалился вдоль улицы.
Деньги отдал? спросил Семен, вернувшись к друзьям.
Отдал. Да, разыграли его.
Я же говорю народный театр. Посмотрите, какие у них сейчас лица, кивнул он свидетелей, домой придут, расскажут, а на работе?
Вообще это хулиганство, заметил Данила.
Да, согласился Семен, но мелкое.
Пятнадцать суток, философски изрек Николай.
Условно.
Тебе надо писать сценарии.
На арене это было бы не смешно, поверь мне, а здесь некое сумасшествие, сумасбродство.
Знаешь, Семен, я думаю, что твое сумасбродство это побег от себя, серьезно сказал Данила.
Возможно, ты прав, не стал спорить Семен.
Вот об этой выходке они и умолчали, но вспомнив, улыбнулись.
Это вы о чем? с подозрением спросила Нина, услышав фразу о неприятностях.
Не забивай себе голову, сказал Семен. Неприятности всегда поджидают, но надо уметь проходить мимо, делая вид, что не замечаешь их, а если семенят рядом, тогда надо не дать им обойти тебя.
Все, что мы делаем, вступил Николай, пытаемся правильно показать себя. Как мы выглядим со стороны. Хорошо это или плохо не знаю, но сейчас это не важно, пошли в кафе, пить хочется.
Они открыли дверь ближайшего кафе и едва переступили порог, как аромат кофе ударил им в нос с такой силой, что они замерли на пороге.
Закрывай быстрее дверь, пробормотал Семен Даниле, не выветривай аромат божественного напитка.
Официантов в кафе не было, и Семен с Николаем у стойки взяли кофе, и мороженое для Нины.
Или нельзя? внимательно посмотрев на нее, спросил Семен, указывая на мороженое.
Можно, я не сижу на диете.
Да, какова игра слов. Кто-то сидит на стуле, диване и прочей мебели, а кто-то на диете.
А ты представь, что это мебель, и все будет, значительно, проще.
Они продолжали болтать обо всем, и ни о чем. Прошло не менее получаса, когда Семен что-то говоривший, вдруг прервал себя на полуслове и взгляд его устремился к двери. Такая реакция удивила его друзей, и они проследили за его взглядом. В кафе вошли, две девушки, оживленно беседуя. Подойдя к стойке, они заказали два кофе и, подождав, когда его приготовят, с чашками прошли в конец зала. Помещение кафе было не большим, и все посетители были на виду друг у друга. Все это время Семен не сводил с них взгляда, а друзья уже повернулись к нему, наблюдая за ним.
Семен, оторвав взгляд от девушек, посмотрел на лица своих друзей, которые не скрывали своего любопытства. Оно было написано на их лицах: Нина смотрела чисто по-женски, в ее глазах было понимание его состояния и сочувствия, Данила чуть с расширенными глазами, в которых проскакивали вопросы, а Николай с легкой улыбкой и ехидством. Он и задал вопрос, который так или иначе у каждого сводился к одному:
И которая из них?
Вопрос был не праздный. Семен не страдал от отсутствия внимания к своей персоне со стороны девушек. Он был строен, приятен на вид, не глуп. И редко сам, вот так уперто, внимательно, смотрел на противоположный пол, но сейчас было на что смотреть. Девушек нельзя было отнести к сереньким мышкам; обе были темноволосы: шатенка и брюнетка, стройные, талии обеих подчеркивала одежда. Шатенка была в джинсах, ладно сидевших на ее бедрах, блузке, которая была подогнана так, чтобы было заметно, что грудь есть. Брюнетка в белой блузке, свободной юбке, которая круто шла от ее бедер, а потом спускалась к коленам. Талия подпоясана тонким ремешком. Обе были красивы, без сомнения.