Тоска от разлуки с родиной, хотя там у меня никто не остался, уточнил я для её сведения, что холост.
К сожалению, в нашем меню есть только слабительное, приняла она манеру разговора, понимая игру. Принести?
Только если одновременно со снотворнымНо, знаете, принесите мне что-то попить. Если я потом буду спать, то не будите на обед.
Она, молча, кивнула и вскоре принесла бутылочку кока-колы. Я, отпивая напиток, всматривался в темноту ночного неба, предаваясь раздумьям, и незаметно вернулся в своё далёкое прошлое.
Я вспомнил, все три учебных заведения, в результате учёбы в которых и стал тем, кем был сейчас. Но память вернула впечатления лишь двух последних.
Когда я учился в учебке, то нас там учили группами. Учили быстрому переодеванию, когда надо было перебегать из одной комнаты в другую, закладке тайников, передаче информации при касании в общественных местах, хотя мне это ни разу не пригодилось, потому как работал в одиночку и не светился. Интересны были занятия по запоминанию цифр, номеров телефонов. Цифры запоминали по цветам. Каждой цифре свой цвет, например, один белый, девять чёрный. В итоге, можно было описывать комнату. А телефоны, когда идёшь по проходу, мимо проходят и называют номер, в это время проходят навстречу, и тоже называют номер. Надо было всё запомнить. Учили слежке, технике ведения разговора, выживанию, тихому нападению, всем видам оружия. Радовали нас занятия по слежке, когда мы выходили в город, стояли перед витринами, в которых отражалась улица, сигналам связи. Нам вдалбливали, что слежка тень человека. Научили запоминать любые детали и мелочи, развивая всё виды памяти, когда, даже увидев что-то мельком, и не обращаешь на это внимания, а память фиксирует увиденное. Можно запомнить всё, а потом вспомнить увиденное, даже если и не собирался запоминать.
Вам принести ещё? Спросила меня та же стюардесса. Я обнаружил, что выпил кока-колу. Ещё ранее, когда она только подходила, краем глаза заметил её, но не стал предварительно обращать на неё внимание.
Спасибо, не надо. А что у вас соринка в глаз попала? поинтересовался я.
Откуда вы знаете?
Вы чуть-чуть смазали тень в уголке глаза. То, что накатилась слеза, не хочется думать. Вынули?
Да, подруга помогла.
И как вынула?
Уголочком платка.
В следующий раз позовите меня, соринку надо вынимать кончиком языка.
Да вы что!? искренне с некоторой радостью удивилась она. Но будете ли вы рядом?
Многое зависит от вас.
Я учту ваше предложение.
Только долго не задерживайтесь.
Хорошо, сейчас пойду, брошу себе пыль в глаза.
Лучше пустите её кому-либо другому.
Например, вам?
Можно и мне, но тогда вам придется чистить мне глаза.
И об этом подумаю.
Она отошла, я а лишний раз убедился в том, что тренировки не прошли даром, я заметил её приближение, а затем вернулся к своим воспоминаниям.
Всё это было интересно, но более близко к диверсионной работе. Лишь когда меня, после ранения, начали готовить индивидуально, вот тогда всё было иначе. Это был новый этап подготовки профессионала агента-одиночки: отработка навыков рукопашного боя, радио, компьютер, работа с психологом, тайнопись, фотодело, визуальная разведка объектов и многое-многое другое. Такую нагрузку мог выдержать не каждый, но в меня поверили. Время проходило напряженно, я был постоянно занят, но не был лишен комфорта быта. Жил я тогда на вилле, в одной из стран. Преподаватели приходили на «дом». Вилла располагалась на огороженной территории, где я мог иногда прогуливаться. У меня отшлифовывали владение языками, тогда я и выучил китайский, который был нужен для моего первого задания. К своему удивлению я научился бегло говорить по-французски, неплохо говорил на арабском, правда, с письмом были сложности, испанский, а английский знал с детства. Изучал микро и макроэкономику и другие заумные вещи.
Единственной издержкой всего этого, было отсутствие личной жизни. Я был холост, а для многих и мертв. Ещё за время моей предыдущей казарменной учёбы я, в какой-то мере, отвык от женского общества, если не считать отдельных эпизодов. Видимо, чтобы тебе кто-то понравился надо встречаться, общаться, строить отношения на сближение, всего этого я был лишен, при этом добровольно.
Индивидуальная подготовка выбила из меня мои славянские корни по привычкам, произношению и вычислить их стало просто невозможно.