Аркадий, посмотрев на свою правую руку, которая держала бутылку виски: Виски. Хотите? и протянул ее им.
Тот, что с доской недоверчиво посмотрел на Аркадия, но подошел и взял. Аркадий не стал отстраняться, так как пока наблюдал за их ссорой, обратил внимание, что они не из низшего сословия их епархии, да и наличие скейтборда, говорило, что он им нужен не только для драки. Отойдя от Аркадия, бомж поднес бутылку к глазам, рассмотрел этикету и затем сделал глоток. Выдержав паузу, задержав дыхание, с видом знатока сделал вывод:
Хороший виски, и протянул бутылку приятелю.
Да ты что? А я думал мне контрафакт продали, пытался ехидничать Аркадий.
В это время другой бомж сделал большой глоток, а потом кивнул в знак согласия с первым.
А ты думаешь, что мы только на помойках роемся. Пивали.
Теперь не думаю. Хотя на помойках тоже кому-то надо рыться. Это санитары города.
Санитары, как эхо повторил скейтбордист, мы не санитары, мы отражение этого города, его жители.
Это ясно. Город всегда в вашем распоряжении. Но раз у нас завязалась беседа. Меня зовут Аркадий. Теперь ваша очередь.
Меня Андрей, а это Федор, пояснил скейтбордист. Он забрал бутылку у Федора и направился к бордюру, на который сел положив под ноги скейтборд. Федор присел рядом, а Аркадий подошел поближе.
А что это за беседу вы вели так ожесточенно?
Да вот Федор сказал, что теория относительности является базовой научной мыслью и что она фундаментальна, а я возразил. Это только наше представление, которое исходит из трех мерности нашего пространства. А есть еще геометрия Лобачевского, которая показывает, что расстояние между двумя точками не есть прямая. А если в совокупности с тем, что время не есть величина постоянная, то есть оно может замедляться и ускоряться, то формула скорости не выдерживает критики, где скорость света считается максимальной.
И вы вели об этом спор? удивился Аркадий.
А что нам банку консервов делить, что ли? и он отхлебнув из бутылки, снова передал ее оппоненту.
На счет консервов не знаю, но мне казалось у вашего брата более приземленные интересы.
Много ты знаешь о нашем брате, подал голос Федор и отпив из протянутой бутылки, протянул ее Аркадию.
Мне уже хватит, заверил его Аркадий, а скейт для чего? Катаетесь?
Бывает. Времени свободного много, вот и развлекаемся.
Аркадий пригляделся к своим собеседникам. На вид им было не более пятидесяти: А сколько вам лет, мужики?
Мне сорок, а ему сорок два, пояснил Андрей, что выглядим старше?
Ну, уж не моложе точно. И часто вы ведете столь интеллектуальные беседы?
Когда есть настроение. Мы не ходим на работу регулярно, задача найти еду и ночлег. Но эти вопросы мы уже решили для себя.
И как вы оказались на этом дне?
На дне пробурчал Андрей, это вы там в белых рубашках на дне. Все поставили на служение деньгам, а нас финансовый вопрос не затрагивает. Курс валют, с которым играют на бирже, нас не волнует. Наши источники доходов от мировой валюты не зависят.
А от чего зависят?
От опыта жизни, от везения. Вот ты отдал бутылку везение.
Согласен. Не каждый день такая пруха думаю.
Не каждый. Так, что если рассуждать о дне, то это как посмотреть. Если все перевернуть, то получимся сверху мы со своей свободой, а все остальные барахтаются, чтобы удержать равновесие и не свалиться в неизвестность, а мы в ней уже давно освоились.
Слушай, интеллектуал, откуда познания, философские мысли?
Ничего особенного. Федора жена выгнала. Пил он сильно, а так мы с образованием, но сейчас оно нам без надобности.
А сейчас пьет?
Редко.
Так может быть вернуться?
А зачем, ответил за себя Федор, что я там получу? Тарелку супа, диван, тапочки и вечные поиски денег, которых всегда не хватает. Слишком дорогая плата за обед, чтобы слушать вечное бурчание. Я знаю, что говорю. Я по профессии психолог.
Вот потому и не смыслишь ни фига в физике, перебил его Андрей, и нечего лезть туда, где ты лох.
А ты сам кто? обратился Аркадий к Андрею.
Инженер. Но я сам ушел, надоело жужжание над ухом пустых никчемных разговоров о работе. Дела нет, только разговоры. Кстати, у нас и прописка есть. Так что бомжи мы или нет вопрос сложный.
Да, мужики, не ожидал увидеть здесь интеллигенцию.
У нас много всяких. Кого только нет. Можно целый поселок составить из нас, но нам это не интересно. Нет полета мысли. Ограничение жизнедеятельности в материальном плане, ограничивает нашу духовную жизнь.