– Так о чем же ты подумал?
– О костюме. Он тебе целиком нужен, или только пиджак?
Где зашито зелье?
Ник Ровито взглянул на Фреда. Фред сказал.
– Только пиджак. Все под подкладкой пиджака.
– И то слава Богу, – ответил Энгель. – Если учесть мое настроение, вряд ли я испытаю соблазн оставить Чарли без порток. Ник Ровито похлопал его по плечу.
– Разумеется, мальчик! Думаешь, я втянул бы тебя в дело, от которого попахивает дурным вкусом?
Глава 4
В довершение всех бед Кенни выдал ему машину с обычной коробкой передач, а не с автоматической – Какого черта, Кенни? Как это, по‑твоему, называется?
– "Шевроле", – ответил Кенни. – Именно то, что вы просили. Позапрошлого годы выпуска, черный, с заляпанными грязью номерами, неряшливый и неприметный на фоне бруклинских машин, скорость и приемистость не имеют значения, в багажнике – одеяло, две лопаты и лом. Все как заказывали.
– Но она глохнет! – возмутился Энгель. – Я завожу мотор, машина дергается вперед и глохнет.
– Да? – Кенни подошел и заглянул в окошко. – Все дело в том, что ваша левая нога не нажимает на педаль сцепления.
– Что не нажимает? На что не нажимает?
– Вон та педалька возле вашей левой ноги, видите?
– Так это называется «сцепление»?
– У нас нет других машин, отвечающих вашим требованиям, – заявил Кенни. – Или дам подать белый «кадиллак» с откидным верхом? Матово‑голубой лимузин? Красный «мерседес‑190»?
– Мне нужна неброская машина!
– Вы в ней сидите.
– Неброская, но вовсе не бросовая. Тебе известно, когда я последний раз ездил на машине без автоматической коробки?
– Вам подать жемчужина‑серый «роллс‑ройс»? Черепаховорозово‑синий «линкольн‑континентал»?
Золотисто‑аквамариновую «альфа‑ромео»?
– Ладно, ладно, все в порядке. Все в порядке.
– Берите все, что хотите, любую из моих машин, – Кенни широким жестом обвел почти весь свой гараж.
– Не надо, возьму эту. Ничего, меня устраивает. Всю дорогу до Бруклина мотор глох перед каждым светофором. Уже много лет при езде в автомобиле левая нога Энгеля не находила себе иного занятия, кроме как притопывание по полу в такт музыке. И вдруг такое дело. Впрочем, у него весь День не задался. Не успел он вернуться с совещания к себе на Кармайнстрит, как зазвонил телефон. Энгель сдуру снял трубку. Он слабо надеялся, что это звонит Ник Ровито, чтобы сообщить об отмене задания, но, разумеется, звонил не Ник. Энгель еще даже не сказал «алло», а уже знал, кто это.
– Ты был великолепен, Алоиз! Я смотрела, как ты опускаешься по ступенькам храма со всеми этими важными людьми, и говорила себе: «Ну разве не чудо, Фрэнсис? Можно ли поверить, что это твой сын? Такой высокий, статный, симпатичный, рядом с такими важными людьми!» Я прямо расплакалась, Алоиз, так прослезилась, что зеваки вокруг подумали, будто я родственница покойного. Но я сказала: «Нет, я плачу от счастья. Такой роскошный гроб, и мой сын там!» И тогда они стали так странно смотреть на меня. Я и не подумала, что это их так тронет!
– Угу, – ответил Энгель.
– Ты меня видел? Я махала шарфом. Тем, который купила на всемирной выставке.
– Э... я был малость занят и почти ничего вокруг не замечал.
– Ну и ладно, – голос матери звучал так, будто она сообщала, что у нее очень сильное кровотечение. – Во всяком случае – приободрилась она, – я успела домой вовремя и готовлю тебе обед, какого ты никогда в жизни не ел? Не надо благодарностей, ты его заслужил.