По щучьему веленью, сказала Яна избе, ломая сказочные стереотипы. Изба качнулась, поднялась высоко на опорах, и закрыла намертво ставни и дверь. Взломать ее мог только лазерный резак, каковым на Руси еще не обзавелись.
Послышался свист. У бабьей избушки приземлился Горыныч.
Карета подана, господа пассажиры. Употреблять спиртные напитки на борту можно и нужно, но только купленные в нашем дьюти фри.
Хохмач напалмовый, съязвил Кощей. Что у тебя, кроме спирта, есть?
Мед, заулыбался Горыныч.
Никак пасеку спалил, окаянный? спросила Яна.
Никак нет, многоуважаемая Яга, ответствовал Змий. Нашел. У деревеньки, над которой пролетал, и нашел. Честное слово ящером клянусь.
Мародер, сказал Яна.
Старушенция! парировал Горыныч.
Хватит вам, простонал Кощей. У меня голова трещит. Давай, Горыныч, медовуху.
Пить меньше надо, напомнила Яна.
Или похмеляться правильно, не согласился с ней Горыныч и подмигнул Кощею. Раз, мол, я Змий, то чем не искуситель?
Тьфу на вас, сказал Кощей и приложился к протянутому Змием бутылю. Искушение опохмельем было ему не по силам. Отчаливаем.
В полете Горыныч беззлобно переругивался с Ягой, и им было весело, а Кощей, все еще бледненький с перепоя, зверел. Он плевался и ругался матом много, искренне, сочно, многоэтажно. Яна даже заслушалась. Не став историком, Кощей нашел бы себя в филологии, уж больно хорошо излагал подлец свои мысли. Но по мере наполнения бессмертного организма нектаром и он повеселел, и к чертогам на старую закваску прибыл в прекрасном расположении духа.
А не испить ли нам кофею в тесной компании? подмигнул он.
Если от крепкого, не откажусь, сказал Горыныч. Чтоб градус был не меньше сорока.
Мальчики уходят в запой? спросила Яна.
Горыныч картинно приложил руку к груди.
Я, конечно, огнедышаший, но трубы и у меня горят. С утра за штурвалом без допинга и излечения. Смилуйся, бабулька. У нас форс-мажор.
Бог с вами, касатики, сказала она.
Компанию составишь? вопросил Горыныч.
Кикиморе своей предложи, Яна помахала мужчинам ручкой и, закрывшись в выделенной комнате, прилегла на кровать, где незаметно провалилась в сон. Привиделось ей, будто чертоги Кощеевы осадили войска, и вел их давешний удалец. Только вместо глаз у Ивана горели злобно огнем два угля. Под ударами палиц пал Кощей, лучники сбили Горыныча, и он сгорел, ударившись оземь. По бранному полю бегала со страшным воем Кикимора, которую преследовали пехотинцы в шишаках.
Разбудил Яну шум. По чертогам топали ноги, слышался рокот Горыныча, повизгивания Кикиморы, и еще чей-то жалобный стон. Яна сразу и не поняла, что стонет Кощей. Она вскочила, и в следующий миг в дверь забарабанили.
Яночка, открой! умоляюще кричала за дверью Кикимора. Беда!
Яна распахнула дверь.
Горыныч поддерживал Кощея. У Бессмертного закатывались глаза и подкашивались ноги, под которые на пол капала алая кровь.
В медотсек тащи, скомандовала Яна, чувствуя, как екнуло в груди. Что случилось?
Кощей спьяну защиту включить забыл, и дурень этот его насквозь проткнул, затараторил Горыныч. Я как увидел это, огнем паразита пугнул, и Кощея в чертоги потащил.
Кто проткнул, когда? вскрикнула Яна.
Да ухажер твой, встряла Кикимора. Иван, ети его в кольчугу. Не знаю как, но он нашел чертоги и Кощея на бой вызвал.
Почему вы мне ничего не сообщили?!
Кощей сам хотел с ним разобраться, сказал Горыныч.
Дурак! Яна содрала с Кощея рубаху. По ее щекам катились слезы. Великовозрастный дурак! В Бессмертного сыграть захотелось?
Я по-мужски вышел поговорить, просипел Кощей.
Доволен беседой? распалялась Яна.
Не истери, Яга, встряла Кикимора. Кровь останови, а потом за мораль примешься.
Но потом читать мораль Яне уже не хотелось. Рана была серьезной. Меч молодецкий задел внутренние органы, Кощей потерял много крови и сознание. Яна жалела, что была ненастоящей Бабой Ягой и магией не владела. Как было бы чудесно поворожить, и поставить Кощея на ноги в мгновенье ока. Но в чудеса Яна не верила, пока, много часов спустя, хозяин чертогов не открыл глаза.
Яна? удивился он. Голос у него был тихий и слабый. Ты что здесь делаешь?
За тебя переживаю, улыбнулась она. Кощей захлопал глазами, помолчал немного, думая о чем-то, потом вздохнул еле слышно и сказал: