Через пару лет пришла вторая роль, в которой дарование Николая Осиповича развернулось уже с настоящей силой. Ещё бы, ведь это была роль Гамлета, одна из его лучших ролей, для которой он был рождён. Первый раз она была сыгранна, как всегда, внутри себя, а затем много раз повторена в более мощных и глубоких редакциях на стройке, на планёрке, в доме отдыха и даже стоя в очереди за дефицитными товарами. Домашние, жена и две дочери, часто не понимали, почему их любимый муж и отец чувствует себя плохо, отчего не хочет кушать и смотреть телевизор. Ибо роли, как всякий великий артист, Николай Осипович отдавал себя всего, без остатка. Его Гамлет был, без преувеличения, на множество голов выше Гамлетов Смоктуновского и Лоуренса Оливье, и даже выше, хотя и не намного, Гамлета Мочалова.
Великая шекспировская роль отняла у Николая Саныча много сил, и поэтому в последующие несколько лет он создал не такой величины как Гамлет, но тем не менее запоминающиеся и грандиозные образы: просто по-чаплински филигранно сыгранный Основа с ослиной головой во «Сне в летнюю ночь» того же Шекспира, до слёз трогающего Грегора Замзу в «Превращениях» Кафки, влюблённого Парфёна Рогожина в «Идиоте» Достоевского, немного суховатый Уриэль Акоста. Наконец-то в творчестве Николая Осиповича появился его современник: роль Кистерёва в пьесе Тендрякова «Три мешка сорной пшеницы» Николай Осипович любил особенно, и, нередко играя её, никогда не расслаблялся, и с годами вносил в неё всё новые и новые нотки.
В сорок лет начался новый виток творчества Николая Осиповича. Так сказать, буйный взрыв его могучего таланта. С разницей в несколько дней были сыграны абсолютно разные персонажи из одной пьесы. Карл и Франц Мооры из шиллеровских «Разбойников». Что интересно, сыграны они были в северной командировке, когда уставший от адского труда прораба в условиях вечной мерзлоты, Николай Осипович еле живой валялся на койке в бараке! Такая вот северная гастроль, похожая на большой подвиг! Да и не то чтобы похожая, это и был настоящий подвиг
Затем была вершина! Один за другим в течении нескольких лет идут сценические шедевры: Отелло, Ричард Третий, Павел Первый и Иоанн Грозный! Великие роли великого артиста, как всегда, сыгранные им про себя, но как сыграны! Это ведь был Великий Артист
Умер Николай Осипович, не дожив до пятидеяти ле, в конце нулевых. Умер на сцене, как и подобает великому артисту. В сцене безумия Николай Осипович-Король Лир вдруг осёкся, голос потерял былую мощь, он упал на руки статистов, играющих охранников, а затем сполз на сцену и затих Великий Актёр скончался от разрыва сердца В это время обыватели видели, как тихоня работяга Колька Агапкин выронил поднос с супом и макаронами с биточками во время обеденного перерыва, упал на линолеум общественной столовой, и затих. Никому было невдомек, что умер Артист.
Великий Артист.
Лучший Артист Эпохи.
НОГИ АРТИСТА ДЫМОВА
(из серии «Уникальные актёры, которых никто не знает»)
У артиста Семена Дымова были очень красивые ноги. Это отмечали все. Одноклассники, педагоги, зрители, и обычные незнакомые люди. Бывало, идёт Дымов у себя по Люсиновской в шортиках, или по пляжу в плавках, щурясь на солнце, и все прям засматриваются на его ноги. И стар и млад. Оборачиваются, улыбаются. Люди в плохом настроении буквально преображаются, видя дымовские ноги. А он знает свое достоинство, и не стесняется подчеркнуть его!
Холил он свои ноги старательно, покупал для них дорогие кремы и мази. Ещё бы, такое богатство иметь!
Как-то забрали Семёна в милицию. Ничего серьезного. Так, по-пьянке. Старлей попался безумный, кричал, махал кулаком и обещал посадить Дымова на 15 суток. А Дымов прям в отделении сбросил брюки, и положил свои ноженьки на стол И старлей размягчился, залюбовался. Улыбка осенила его каменистое лицо. Он глазами так спрашивает Сёму: «Погладить можно?». А тот также глазами отвечает6 «Да гладьте, не жалко!».
И долго стоял старлей и с огромным умилением гладил дымовские ноги. И не было в этом никакой пошлости, и как говорят, гомосятины! А было огромное эстетическое чувство, вспыхнувшее в суровом полицейском сердце от созерцания и прикосновения к прекрасному.
И не было в дымовских ногах ничего броского. Они не были длинными, как у модели, ни изящными с тоненькими лодыжками, как у Белоснежки. Вроде простые кривоватые кочерыжечки, покрытые негустыми светло-пепельными волосками. Но была в них настоящая, внутренняя, потрясающая естественная природная красота. Вроде на первый взгляд ничего нет, но потом все больше и больше изумляешься, видя в них удивительный смысл и какой-то добрый исходящий теплый свет
К сожалению!!! По просьбе правообладателя доступна только ознакомительная версия...