Он топал за мной, как ребенок за мамашей, бесшумно ступая своими босыми ногами. При этом на губах его блуждала странная улыбочка. Бекки старалась ни в коем случае не оказаться рядом с Голли.
Когда мы спустились в холл первого этажа, я услышал стук, явно доносящийся из-за металлической двери. Я вспомнил, что, когда возился наверху с Голли, тоже слышал этот шум, но не придал ему особого значения.
Почему-то мне даже не приходило в голову, что тот, из-за кого мы затеяли весь этот сыр-бор, может стучать. Украдкой пробираться куда-нибудь — это пожалуйста. Но чтобы стучать!
Поэтому я крикнул:
— Кто там?
— Билл Джитер, — ответили из-за двери, — из службы по уборке помещений. Я вошел с черного хода и не сразу заметил табличку у входа. Просто хотел узнать, нужно ли завтра приходить на работу.
— Не нужно, — отозвался я, лихорадочно соображая, чем бы это объяснить. — Кажется, намечается какая-то реконструкция. Знаете, вы и сегодня можете не убирать. Все равно завтра с утра намусорят.
Последовала короткая пауза.
— Но я надеюсь, мне все-таки заплатят за выход на работу, — произнес голос за дверью.
— Хорошо, — отозвался я. — Простите, что не известили вас.
— И вы меня тоже, — угрюмо ответил Билл и скрипнул ручкой ведра. — Только вы уж им скажите — пусть позвонят, когда снова выходить.
— Скажу, — пообещал я и еще раз извинился. Снова раздался скрип ведра, а затем звук удаляющихся шагов. Я вздохнул:
— Да уж, всего не предусмотришь… Бекки бросила взгляд на Голли.
— Ну так что? — спросила она.
— Надо подождать, пока они все оттуда уберутся, — сказал я. — А потом уже запускать его туда.
Открыв дверь шкафа, я завел туда Голли и снова закрыл дверь.
— А ты думаешь, там еще кто-нибудь остался? — спросила Бекки.
— Может быть — там, куда мы не стали подниматься, — ответил я. — А может, нет. Но идти туда самому и проверять — не хочу. Лучше подождем, пока все точно разойдутся, тогда Голли поднимется туда и сам все проверит. Если там кто-нибудь есть, он его схватит — кто бы это ни был.
— Или что бы это ни было, — уточнила Бекки. — Ты, кстати, так и не объяснил мне, почему ты думаешь, что там еще кто-нибудь остался — ведь прошло довольно много времени.
— Транскомп был сломан, верно? Это можно было сделать, только находясь по эту сторону. Значит, кому-то пришлось остаться, чтобы сломать его. А это, в свою очередь, означает, что сам «кто-то» уже не смог им воспользоваться — так?
— Кто-то или что-то, — снова добавила Бекки. — Теперь понятно. Значит, либо оно до сих пор находится там, либо успело выбраться наружу.
— Именно, — сказал я и сам того не заметил, как отправился на кухню. Я же до сих пор не поел и был жутко голоден.
— А где же тогда Том? — спросила Бекки.
— Думаю, он был ранен, но смог уйти через машину, — ответил я. — А тот, другой, по каким-то причинам не сумел последовать за ним. Тогда он со злости поломал установку, чтобы уж никто не смог ею воспользоваться.
— И теперь он бродит где-то здесь?
— Да.
— Но зачем?
— Не знаю, — ответил я, открывая холодильник. — Однако смею тебя уверить, помыслы его отнюдь не чисты.
Я открыл отделение для мясных продуктов и нащупал пакетик с гамбургером.
— А не могло быть наоборот? — спросила Бекки.
— То есть?
— То есть нападающий сбежал через установку, а раненый Том упал на пульт и повредил его. А потом он отполз и… и… — Она замялась.
Я покачал головой:
— Не правдоподобно. Тогда бы он давно приполз сюда или дополз до ближайшего телефона. Или же мы бы сами нашли его там. Какой ему смысл куда-то уползать и прятаться?
— Ну да. — Бекки задумчиво кивнула. — Пожалуй, ты прав. Если только этот «кто-то» тоже не сбежал через установку, захватив с собой и Тома.
— Так ты говоришь, пришла сюда сразу, как услышала выстрел? — спросил я.
— Сразу.
— Ты не слышала, чтобы кто-нибудь уходил?
— Нет.
Я озадаченно поднял брови и откусил гамбургер.
— Ты что, с ума сошел — он же сырой! — воскликнула Бекки.
— Мне так больше нравится.
— Ото! Да это у тебя никакая не грязь на лице… Это…
Тут мы услышали, как открылась и захлопнулась входная дверь. Почти одновременно, не сговариваясь, Бекки и я посмотрели на коричневый бумажный пакет, который лежал на столе.
Но уже через секунду я услышал громкий крик и понял, что все в порядке. Дело в том, что это был не просто крик. Это был воинственный клич, который издают бойцы, когда нападают, — ки-я!