-- Она по утрам бывает.
-- А чего роса! -- ответила мать. -- Роса сохнет скоро; земля вся поверху спеклась, роса вглубь не проходит.
-- Мама, а как же быть-то без хлеба?
-- Незнамо как и быть... Должно, помощь тогда будет, мы в государстве живем.
-- А лучше пусть в колхозе хлеб растет, пусть роса в землю проходит.
-- Так бы оно лучше было, да хлеб без дождя не рождается.
-- Он не вырастет большой, он спит маленький! -- произнес Митя; он скучал о тех, кто спит.
Он пошел один домой, а мать осталась на пашне. Дома Митя взял дедушкину деревянную тяпку, погладил ее рукою -- дедушка тоже, должно быть, гладил ее, -- положил тяпку на плечо и пошел па колхозное озимое поле, что было за пряслом.
Там он стал рыхлить тяпкой спекшуюся землю промеж рядов уснувших ржаных былинок. Митя понимал, что хлебу вольнее будет дышать, когда земля станет рыхлой. А еще ему хотелось, чтобы ночная и утренняя роса прошла сверху между комочками земли в самую глубину, до каждого корня ржаного колоска. Тогда роса смочит там почву, корни станут кормиться из земли, а хлебная былинка проснется и будет жить.
Митя ударил нечаянно тяпкой возле самого хлебного стебелька, и стебелек тот сломался и поник.
-- Нельзя! -- вскричал Митя самому себе. -- Ты что делаешь!
Он оправил стебелек, уставил его в земле и стал теперь мотыжнть землю лишь посредине междурядья, чтобы не поранить хлебных корней. Потом он положил тяпку и начал руками копать и рыхлить землю у самых корней хлеба. Корни были осохшие, слабые, мать говорила про них, что они малодушные, и Митя осторожно ощупывал пальцами и разрыхлял почву вокруг каждого ржаного корешка, чтобы не сделать ему больно и чтобы роса напоила его.
Митя работал долго и ничего не видел, кроме земли у ослабевших, у дремлющих былинок.
Он опомнился, когда его окликнули. Митя увидел учительницу. Он не ходил в школу, мать сказала ему, что осенью отдаст его в школу, но Митя знал учительницу. Она была на войне, и у нее осталась целой одна правая рука; однако учительница Елена Петровна не горевала, что она калека; она всегда была веселая, она знала всех детей на деревне и ко всем была добрая.
-- Митя! Ты что тут копаешься? -- спросила учительница.
-- Хлеб пусть растет! -- сказал Митя. -- Я хлебу помогаю, чтоб он жил.
-- Как же ты помогаешь? А ну расскажи мне, Митя! Расскажи скорей, ведь сушь стоит!
-- Он росу будет пить!
Учительница подошла к Мите и посмотрела на его работу.
-- Тебе бы играть надо, тебе не скучно работать одному?
-- Не скучно, -- сказал Митя.
-- А отчего тебе не скучно?.. Приходи завтра ко мне в школу, мы оттуда в лес на экскурсию с ребятами пойдем, и ты пойдешь... Митя не знал, что сказать, потом он вспомнил:
-- Я маму все время люблю, мне работать не скучно. Хлеб помирает, нам некогда.
Учительница Елена Петровна наклонилась к Мите, обняла его одной рукой и прижала к себе:
-- Ах ты, милый мой! Какое сердце у тебя -- маленькое, а большое!.. Знаешь что? Ты тяпкой будешь мотыжить, а я пальцами у корней буду копать, а то у меня рука-то всего одна!
И Митя стал мотыжить землю дедушкиной тяпкой, а учительница, присев на корточки, начала копать почву пальцами у самых хлебных корней.
На другой день учительница пришла на колхозное поле не одна; с нею пришло семеро детей, учеников первого и второго классов. Митя один уже работал деревянной тяпкой. Он вышел нынче спозаранку и осмотрел все хлебные былинки, возле которых он вчера разрыхлил землю.
Солнце поднялось, роса уже сошла и ветер с огнем дул по земле. Однако те ржаные колоски, что возделал Митя, нынче словно бы повеселели.
-- Они просыпаются! -- обрадованно сказал Митя учительнице. -- Они проснутся!
-- Конечно, проснутся, -- согласилась учительница. -- Мы их разбудим!
Она увела учеников с собой, и Митя остался один.