Пожалуй, до Киева она не дотянет, вздохнула проводница, убирая билеты в коленкоровую папку, придется вызывать «неотложку» к поезду.
Катя вышла из купе следом за пышной блондинкой в форменной тужурке, чтобы спокойно, от души поплакать в тамбуре. Скорее бы закончился этот ужасный день!
Утро началось с дырки на новой майке, которую Катя приготовила в дорогу и, конечно, в спешке прожгла утюгом. Потом не приехало заказанное такси, и Катя чуть не опоздала к поезду. Наконец эта полуживая старуха в купе Лежит себе с приступом мигрени, обвязав голову полотенцем, и стонет. А ведь это только начало! То ли еще будет! Встретить бы сейчас ту дамочку из Союза журналистов, распределявшую места в забронированном для коллег вагоне, и сказать бы ей пару ласковых Между прочим, в соседних купе полно симпатичных девушек и веселых молодых людей, и все они тоже едут в Варну, в Международный дом журналистов. У нее, у Кати, нашлось бы, о чем поговорить с ровесниками. Так нет же, старуху в купе подсунули! И это еще полбеды: можно было бы потерпеть пару суток, чтобы потом отдыхать в компании молодых коллег Но судьба в лице все в той же дамы из Союза журналистов, видимо, решила над ней от души посмеяться.
Едва поезд миновал перрон, старушка, приподняла голову над подушкой и простонала:
Деточка, достаньте, пожалуйста, из моей сумочки таблетку. Ах, да, там еще путевка, взгляните, пожалуйста, какой у меня корпус.
Первый, равнодушно прочитала Катя.
А номер комнаты?
402-й, сообщила Катя, теряя терпение.
А у вас? проявила старушка непонятную заинтересованность.
Первый корпус, номер комнаты 402, прочитала Катя, внезапно ощутив, что руки и ноги становятся ватными. Она вернула бумажки на место и истерически расхохоталась.
Мне приятно, что вы рады нашему соседству, еле слышно прошелестела старушка, но, пожалуйста, не смейтесь так громко, моя мигрень усиливается.
И вот теперь Катя мерзла в тамбуре, глотая слезы и наблюдая, как мимо снуют деловитые пассажиры с бутылками и закуской. У людей вон праздник, а у нее в купе лазарет.
В соседнем купе сколотилась стихийная группка любителей бардовской песни, и оттуда до Кати долетали звуки гитары и не очень стройное пение. Навязываться веселой компании Катя посчитала неприличным и вернулась в купе. К ее удивлению, старушка уже восстала с «одра» и с любопытством вглядывалась в пейзаж за окном.
Деточка, таблетка подействовала! Катафалк в Киеве отменяется! объявила она, не без кокетства поправляя прическу.
Катя демонстративно уткнулась в книгу, не собираясь поддерживать разговор
Ариадна Леопольдовна, запоздало представилась соседка. Катя назвала себя и демонстративно продолжала чтение. Даме стало скучно молчать, и, приоткрыв дверь в коридор, она принялась изучать обстановку.
Деточка, громко прошептала «разведчица», журналисты с Камчатки уже считают деньги возле туалета. У одного в руках пачка размером с небольшой кирпич. У вас, я извиняюсь, много наличности?
Сто рублей, призналась Катя со вздохом. В Союзе журналистов строго-настрого предупредили, что больше сотни через границу провозить нельзя.
(В этом месте придется пояснить молодым читателям, что в конце восьмидесятых годов советским гражданам, выезжавшим за границу, официально разрешалось брать с собой 100-200 рублей, а покупать твердую валюту в то время было запрещено законом).
У меня столько же, огорчилась Ариадна Леопольдовна. Вот что я вам скажу: мы слишком законопослушны, дитя мое. Но не все потеряно. Не забывайте, мы едем прожигать жизнь! Нас ждет заграничный курорт, между прочим. Не Ницца, конечно, но и не Анапа. Мы с вами просто обязаны посидеть в баре, пообщаться с коллегами в неформальной обстановке, потанцевать в ресторане. Иначе зачем тащиться в Варну почти двое суток? Копались бы себе на грядках в какой-нибудь подмосковной Малаховке и экономили копейки Короче, у меня созрел план! По приезде первым делом «толкнем» горничным Домжура кипятильник и растворимый кофе!