У Лукашевича мелькнула мысль, а не произошло ли тут какой-нибудь ошибки, ведь все-таки это очень странно - боевой катер, занимающийся контрабандой, но додумать он ее не успел, потому что с "Молнии" открыли огонь. Заработала 76-миллиметровая носовая пушка. Лукашевич увидел вспышки, после чего немедленно завыла система оповещения "Сирена", обращая внимание пилота на факт атаки. Старший лейтенант быстро потянул ручку управления на себя, задирая нос самолета к низкому пасмурному небу. Одновременно с этим он вышел на связь со штурманом наведения: - Боровик, говорит Волнушка! Меня атакуют! - Ух ты! - не сдержал эмоций штурман. - В тебя попали? - Нет. Прошу разрешения на ответную атаку. Теперь заэкал штурман: - Э-э: Но ведь это нарушители, контрабандисты: Им, наверное, предупредительного хватит?.. "Ну вот, начинается, - зло подумал Лукашевич, выравнивая истребитель. - Как только доходит до настоящего дела, все сразу по кустам. Вояки, блин". - Я тоже так думал, Боровик, но это "Молния". И они стреляют. Прошу разрешения на ответную атаку. ЗГ[3] горит. - Но ведь: - Боровик, они пока стреляют из пушки. Но у них на борту имеется зенитный комплекс. И они его, блядь, применят. - С чего ты взял, Волнушка? Лукашевич ответил на это длинно и нецензурно, после чего в Третий раз потребовал разрешить ему провести контратаку. Тут ситуация действительно могла бы выйти из-под контроля, потому что контрабандисты, словно угадав опасения старшего лейтенанта, задействовали-таки РЛС. На индикаторе засветка цели вдруг обрела яркий ореол. Однако вместо напуганного серьезностью принимаемого решения штурмана в эфире возник новый голос - спокойный, властный и даже вроде бы знакомый Лукашевичу. - Волнушка, контратакуйте. Разрешаю вам применить ракеты. - Это дело, - сразу успокоился Алексей. - Ваш приказ понял, Боровик. Контратакую. Сделав новый разворот, Лукашевич без каких-либо колебаний запустил ракету. Истребитель тряхнуло, и Х-23 сошла с пилона. На скорости триста метров в секунду она за полминуты догнала цель и врезалась в надстройку катера. Взрыв был страшный. Яркое и жаркое пламя охватило, казалось, всю палубу. С катера посыпались обломки, и он мгновенно сбросил ход, продвигаясь вперед уже только по инерции. Потом из всех щелей разваленной прямым попаданием надстройки повалил черный жирный дым, сносимый в сторону сильным северо-западным ветром. - Боровик, на связи Волнушка. Цель уничтожена, - доложил Лукашевич гордо. Выхожу из атаки. - Поздравляю, Волнушка, - ответил на это властный голос. - Проведи осмотр и возвращайся. Противником пусть занимается Масленок. - Приказ понял, Боровик. Провести осмотр и возвращаться. Лукашевич еще сбросил скорость и сделал два круга над катером контрабандистов, из которого продолжал валить дым. Старший лейтенант увидел, как с катера прыгают совсем маленькие отсюда человеческие фигурки в оранжевых спасательных жилетах. Он вспомнил, какая сейчас температура воды в Баренцевом море, и его передернуло:
- Бр-р-р: "Ну, вы сами этого хотели, ребята, - подумал Лукашевич.- Так что пеняйте на себя". Катер не подавал больше признаков жизни, да и "тридцать пятка" капитана Коломейцева уже спешила к месту катастрофы, поэтому Алексей не стал здесь задерживаться, а поднял истребитель на высоту одиннадцать тысяч и лег на обратный курс. Еще через пятнадцать минут шасси управляемого старшим лейтенантом "МиГа" коснулись белого бетона взлетно-посадочной полосы. Вырулив на боковую дорожку, Лукашевич дождался появления тягача и открыл фонарь. Сегодня тягачом управлял сверхсрочник Женя Яровенко, детдомовец и отличный парень. Служба в наземном обеспечении ВВС льстила его самолюбию, потому он и остался на сверхсрочную. Да в общем ему, детдомовцу, и некуда было демобилизоваться - на "гражданке" его никто не ждал, а тут и дом, и стол.