Однажды, когда поздно вечером я подвозил его из гостей домой (жил он нааулице Горького), едва мы проехали памятник Юрию Долгорукому, он вдруг захихикал и спросил: "Как вы считаете, молодой человек, кому это памятник? Долгорукому? Не только. Мы между собой называем его памятникомааПетушку"! И снова захихикал. Я не спросил,аакого он имел в виду в этом "междусобойчике", но,асообразив, что подвыпивший художникаасейчас расскажет что-то необычное, остановил машинуааи стал слушать.
- Автор этойаамноготонной статуи с отпиленными яйцами, - продолжал Александров, - аазнаменитыйаа скульптораа Орлов. Когда-то, разумеется, он не был знаменит,ааибо талантом с детства не блистал, проживалаав провинцииааи зарабатывал на хлеб изготовлениемааразных фарфоровых и глиняных игрушек. Впрочем, игрушки были не такиеааплохие. Одна из них, "Большой глиняный петушок", даже была выставлена на выставке народных промыслов в Манеже.
Это было в конце сороковых. Шла "холодная война", с небольшими перерывами. И вот в один из таких перерывчиков приезжает к нам госсекретарь США господин Гарриман. Нашааминистрааиностранных дел Вячеслав Михайлович Молотов устраивает ему культурную программу и привозит в Манеж. Гарриман вежливо смотрит народные промыслы, а петушка орловского даже крутит в руках и цокает языком, мол, вери найс!
Ну, Молотов, несмотря на то что его звали "каменная жопа партии", здесь чего-то дал слабину, расчувствовался и протянулааэтого петушка Гарриману. Мол, русский презент для вас, господин госсекретарь! Тотааахает, благодарит, жмет руку. Вскоре уезжает.
Спустя неделюазаканчивается выставка в Манеже, Орлов ждет обратно своего петушка. Петушка нету. Орлов дает запрос в Москву. Оттуда дают информацию в их обком. Секретарь обкома вызывает Орловаааи торжественно ему сообщает, что его петушок очень понравился американскомуаагостю и поэтомуаабыл направленаана укреплениеаасоветско-американской дружбы! Вот такая, мол, радость! Но у Орлова никакой радости это сообщение не вызвало. Характер у него былаадовольно сквалыжный, да и "холодная война"аапосле короткой паузы пошла в тот момент на разогрев. То есть никакой поддержки американцам художник Орлов не возжелал. "Какие-такие американцы? - орет. - Кто посмел отдать? Я своего петушка обещал подарить нашему дворцу пионеров! Дети ждут! Верните немедленно петушка!" Ну, обкомовцы не стали ему объяснять, кто да что, просто подивились такой несознательности, сказали, мол, отдал тот, кому положено! И посоветовали занозизстому художнику поскорее пойти к такой-то матери.
Только не на того напали! И не поатому адресу направили. Разобиделся Орлов, выпил с досады, и спьянуаарешил обратиться не к матери, ааалично каотцу. То есть к самому товарищу Сталину! Ночью написал ему письмо, мол, дорогой вождь и учитель, обидели художника! Помогите, дорогой Иосиф Виссарионович, вернуть петушка! Не для себя прошу, для деток!
Ночью же бросилааписьмо в ящик, а утром, протрезвев, постарался поскорей все забыть. Но через неделю ему напомнили. Приходит в город на центральный телеграф телеграмма: "Товарищ Орлов. По поводуаапропажи петушка разбираюсь лично. О результатах сообщу! И. Сталин".
Телеграфист, что эту телеграмму получал, с инсультом свалился. И это еще хорошо отделался. Такую телеграмму не зря "молнией" называли - она наповал могла убить!
Через два дняаасрочно вызвали Орлова ваастолицу. В Кремль! На Политбюро. Привезли в приемную. Велели ждать. Сказали, что перед его вопросомаав повестке дня еще дваааважных пункта: "Положение в Югославиии" и "Строительство каракумского канала". Как только их решат, так сразу начнут обсуждать вопрос о петушке.
С каналом и Югославией разобрались за час. Затем пригласилиааОрлова. Политбюро в полном составе. Портрет к портрету.