Но вот загорелся "мессершмидт", и в ту же минуту пламя охватило советский истребитель. Почти одновременно летчики выбросились на парашютах. И символично распахнулись над советским летчиком белый зонт, над фашистом - черный.
(Это не выдумка, на Волховском и Ленинградском
фронтах у наших летчиков парашюты были из светлой
ткани, у немцев - из темной.)
Ветер гонит парашютистов к лесу, но советский летчик умело подтягивает стропы, тормозит снос и дает противнику приблизиться к себе. Гущин, а это был он, уже видел глаза немца и вытащил из кобуры "ТТ". Но немец, догадавшийся о его намерении, успел выстрелить первым. Пуля пробила рукав комбинезона Гущина. Завязалась необычная воздушная дуэль. Оба изобретательно маневрируют, но ни одному не удается избежать пули.
На землю падают два бесчувственных тела. В глазах немца остановилась жизнь, и черный парашют обволакивает его крепом. И Гущина накрыло белым саваном парашютного шелка...
...Госпитальная палата Лежит забинтованный, как мумия, Гущин. Видны лишь его большие, блестящие глаза Сестра раздает почту. Протягивает Гущину маленький, неумело склеенный конверт. Тот неловко вскрывает его толстыми от бинтов пальцами, с удивлением разглядывает незнакомый, крупный, полудетский почерк.
"Здравствуйте, дядя Сережа! Поздравляем вас с замечательной победой прорывом ленинградской блокады. Ваша мама заболела немножко, и я пишу за нее, только вы, пожалуйста, не беспокойтесь"... Гущин пропустил несколько строк и заглянул в конец письма "До свидания, дядя Сережа, побеждайте скорее фашистов и приезжайте домой. Ваша любящая Маша"...
- Удивление и усмешка в глазах Гущина...
- Сергей Иванович! - послышался голос Наташи. - Куда вы исчезли? Вернитесь!..
- И правда, исчез, - смущенно улыбнулся Гущин. - Прошлое - как западня... Ну да бог с ним!.. Хотите я покажу вам свой Ленинград, вы не знаете такого Ленинграда.
- Где он находится, ваш Ленинград?
- В переулках, в маленьких двориках, на задах знаменитых зданий, а иногда прямо посреди Невского, только его не замечают, как часто не замечают того, что рядом.
- Сергей Иванович, милый, да нам дня не хватит! Гущин оглянулся. Они стояли возле знаменитого Стасовского здания, служившего некогда казармами. От Кировского моста на большой скорости приближалось такси. Кошачий глазок над счетчиком свидетельствовал, что такси свободно.
Гущин замахал руками, но такси мчалось, не снижая скорости, не сворачивая к тротуару, и тогда Гущин выбежал на мостовую, преградив такси путь.
Наташа испуганно вскрикнула.
Таксист нажал на все тормоза, но машину протащило юзом почти до самых ног Гущина
- С ума сошел? - заорал на него таксист. - Отвечай за тебя!
- Не шуми, браток! - весело сказал Гущин и распахнул перед Наташей дверцу.
Наташа села в машину, Гущин - рядом с ней.
- Давай прямо, браток, - так же весело сказал он. Ошеломленный решительностью клиента шофер с лязгом включил скорость. Машина тронулась...
...Сменяются планы Ленинграда. Вначале машина кружится в центре, и Гущин радостно сообщает Наташе:
- Кваренги - Оловянные ряды. Опять Кваренги - старая аптека... вон, видите, в перспективе дом с колоннами, это тоже Кваренги...
Наташа с интересом наблюдает за Гущиным, ее радует и чуть удивляет эта юношеская увлеченность пожилого человека.
Шофер вдруг резко свернул к какому-то неважному зданию нынешнего века, стилизованному под старину.
- Куда вы? Нам прямо! - вскрикнул Гущин.
- А вон этот... как его? Кваренги, - сказал шофер. Наташа засмеялась.
- Давайте на Литейный.
- А там Кваренги нету.
- Когда-то был, да еще какой! Сгорел в революцию. Но там есть кое-что другое. Поехали!..
...Они остановились возле невзрачного дома, во дворе которого находились винные подвалы и складские помещения.