- На палубе - ни звука о трюме. Где кочегар?
Кочегар стоял, где приказал механик.
- Давайте градусник и веревку, Салерно, - сказал капитан и закурил.
Он спокойно осматривался кругом. Какой-то пассажир стоял у борта.
Капитан зашагал к трюму. Он уронил папироску. Стал поднимать и тут пощупал палубу. Палуба была нагрета. Смола в пазах липла к руке. Капитан весело обругал окурок, кинул за борт.
Механик Салерно подошел с градусником на веревке.
- Пусть кочегар смерит, - приказал капитан шепотом.
Пассажир перестал глядеть за борт. Он подошел и спросил больным голосом:
- Ах, что это делают? Зачем, простите, эта веревка? Веревка, кажется? И он стал щупать веревку в руках кочегара.
- Ну да, веревка, - сказал капитан и засмеялся. - Вы думали, змея? Это, видите ли... - Капитан взял пассажира за пуговку. - Иди, - сказал капитан кочегару. - Это, видите ли, - сказал капитан, - мы всегда в пути мерим. С палубы идет труба до самого дна.
- До дна океана? Как интересно! - сказал пассажир.
"Он дурак, - подумал капитан. - Это самые опасные люди".
А вслух рассмеялся:
- Да нет! Труба до дна парохода. По ней мы узнаем, много воды в трюме или нет.
Капитан говорил сущую правду. Такие трубы были у каждого трюма.
Но пассажир не унимался.
- Значит, пароход течет, он дал течь? - вскрикнул пассажир.
Капитан расхохотался как мог громче.
- Какой вы чудак! Ведь это вода для машины. Ее нарочно запасают.
- Ай, значит, мало осталось! - И пассажир заломил руки.
- Целый океан! - И капитан показал за борт. Он повернулся и пошел прочь. Впотьмах он заметил пассажира.
Роговые очки, длинный нос. Белые в полоску брюки. Сам длинный, тощий.
Салерно чиркал у трюма.
V
- Ну, сколько? - спросил капитан.
Салерно молчал. Он выпучил глаза на капитана.
- Да говорите, черт вас дери! - крикнул капитан.
- Шестьдесят три, - еле выговорил Салерно.
И вдруг сзади голос:
- Святая Мария, шестьдесят три!
Капитан оглянулся. Это пассажир, тот самый. Тот самый, в роговых очках.
- Мадонна путана! - выругался капитан и сейчас же сделал веселое лицо. - Как вы меня напугали! Почему вы бродите один? Там наверху веселее. Вы поссорились там?
- Я нелюдим, я всегда здесь один, - сказал длинный пассажир.
Капитан взял его под руку. Они пошли, а пассажир все спрашивал:
- Неужели шестьдесят? Боже мой! Шестьдесят? Это ведь правда?
- Чего шестьдесят? Вы еще не знаете чего, а расстраиваетесь. Шестьдесят три сантиметра. Этого вполне хватит на всех.
- Нет, нет! - мотал головой пассажир. - Вы не обманете! Я чувствую.
- Выпейте коньяку и ложитесь спать, - сказал капитан и пошел наверх.
- Такие всегда губят, - бормотал он на ходу. - Начнет болтать, поднимет тревогу. Пойдет паника.
Много случаев знал капитан. Страх - это огонь в соломе. Он охватит всех. Все в один миг потеряют ум. Тогда люди ревут по-звериному. Толпой мечутся по палубе. Бросаются сотнями к шлюпкам. Топорами рубят руки. С воем кидаются в воду. Мужчины с ножами бросаются на женщин. Пробивают себе дорогу. Матросы не слушают капитана. Давят, рвут пассажиров. Окровавленная толпа бьется, ревет. Это бунт в сумасшедшем доме.
"Этот длинный - спичка в соломе", - подумал капитан и пошел к себе в каюту. Салерно ждал его там.
VI
- Вы тоже! - сказал сквозь зубы капитан. - Выпучили глаза - утопленник! А этого болвана не увидели? Он суется, носится за мной. Нос свой тычет, тычет, - капитан тыкал пальцем в воздух. - Он всюду, всюду! А нет его тут? И капитан открыл двери каюты.
Белые брюки шагнули в темноте. Стали у борта. Капитан запер дверь. Он показал пальцем на спину и сказал зло:
- Тут, тут, вот он. Говорите шепотом, Салерно. Я буду напевать.
- Шестьдесят три градуса, - шептал Салерно. - Вы понимаете? Значит...
- Градусник какой? - шепнул капитан и снова замурлыкал песню.
- С пеньковой кистью.