Мужчина поблагодарил пастуха, отвязал коня и уже готовился оседлать его, как вдруг обернулся и с усмешкой бросил:
Зачем ты придумываешь детям такие глупые сказки?
Дети засмялись и старший из них ответил:
Это не папина сказка. Это сказка Исмигюль. Она много таких разных придумывает.
Ну и дура, оборвал его путник, уже взобравшись верхом. До седых прядей дожила, а все жизни не знает, и больше не обернувшись, ускакал к водопою.
Напившись вдоволь и напоив коня, он решил заночевать на берегу, а с позаранку отправиться дальше.
Утром, едва забрезжил рассвет, он умылся, напоил коня, наполнил водой бурдюки и тронулся в путь, пока не вышло солнце и снова не наступила несносная жара.
Недолго он ехал, как набрел на небольшой аул. Тут он решил остановиться и посмотреть как живут люди.
На окраине стояла чайхана, под столетней раскидистой чинарой лежали старые подстилки, местами уже заплатанные. Он развалился на них, подперев под локоть подушку. Чайханщик, увидев чужестранца, обрадовался и сразу поставил кипятить чайник.
После утреннего намаза все декхане стали собираться в чайхане.
Каждое утро, объяснил гостю один из крестьян, перед тем, как выйти в поле, мы собираемся вместе и расказываем по очереди разные сказки. Сегодня очередь горшечника. Будет интересно услышать что-то новое.
Путник отхлебнул чай, потянул носом ароматный
запах свежеиспеченных лепешек и прикрыл глаза от наслаждения. Уже два дня в пути он не отдыхал так хорошо, как сегодня.
Слепая девушка
одном большом городе жил бедный старик. Детей у него не было и он просил Аллаха дать ему ребёнка, хоть какого-нибудь сироту.
И вот однажды шел он по улице и увидел слепую девушку, которая просила
подаяние. Но ей никто не давал ни гроша. Глаза её были закрытые, она устала и селе на дорогу. Старик сжалился и, подняв девушку, попросил:
Доченька, идём со мной. Я один живу, уже старый стал и мне нужна помощница.
Да разве я смогу вам чем-то помочь? удивиась двушка. Я ведь слепая, ничего не вижу.
Не волнуйся, доченька, мы что-нибудь придумаем. И найдём лекарства и способ вернуть тебе зрение. У тебя ведь есть глаза.
Девушка потрогал его мозолистые руки и морщинистое лицо и успокоилась, пошла с ним. Дома он накормил её гороховой кашей и дал попить яблочного компота. И стала слепая девушка жить у деда. А он через неделю оставил ее дома, а сам пошел к знахарке, что жила на краю города, да и рассказал ей про слепую девушку:
Жалко мне её, помоги. Та подумала и ответила:
Мне надо её осмотреть: я должна видеть её глаза и решить, какое лекарство ей подойдет. Ну идём тогда.
Они пришли к дому деда. Девушка сидела одна и пела. Голос звенел как колокольчик, переливаясь разными трелями. Знахарка подошла к нейпоближе
попросила:
Открой, доченька, глаза. Я гляну на них.
Та открыла. Синий цвет её глаз был покрыт плёнкой: в народе говорят про такие «больные бельмом».
О, обрадовалась женщина, это просто устранить. Скоро ты прозреешь, проговорила она и обернулась к деду: Идём. Я дам тебе отвару. Она три раза в день станет промывать глаза и вскоре бельмо спадет. Пусть не боится и приговаривает:
« Я моюсь, не боюсь. Бельмо, сойди со слезой, навсегда уйди долой». Дед ушёл вслед за знахаркой и
вскоре вернулся, неся отвар глиняном горшочке, и дал девушке, чтобы она стала промывать глаза.
Девушка осторожно взяла жидкость, приподняла веко одного глаза и три раза промыла его, затем другое. Глаза больно защипало и слезы полились обильным потоком. Она охнула, но вытерпела. А дед в это время всё твердил:
Мойся, мойся, ничего не бойся. Бельмо сойди, со слезою навсегда уйди.
Она зажмурилась, но слезы всё текли, а боль постепенно утихала.
На второй день она снова три раза промывала глаза и молча терпела, пока глаза саднило и щипало от
отвара. Слёзы белыми потоками стекали по щекам.
На третий день опять три раза повторили с дедом процдуру. А когда слзы кончились и она открыла веки, то снова сильно зажмурилась, прикрываясь руками. В легком тумане глаза ее начали видеть смутные очертания. Девушка всхлипнула и заплакала уже от радости: она увидела перед собой дедушку, доброго, чуть сгорбленного временем, с седой головой и седой бородой, и показался он ей святым.