Всюду между стволами в этом веселом, зеленом лесу мелькали полуголые мальчики. Даже хладнокровный Митя, которого трудно было чем-нибудь удивить, молча пошел к березе и полез на нее, но шлепнулся и крякнул.
У Петровского моста Никита увидел привязанного к сваям "Воробья". Маленький сердитый пионер караулил лодку. Никита, Митя и Цыган закричали:
- Ура!
У Цыгана это вышло так:
- Уууууу ррррррр ау ау ау ау...
Никита, Митя и Цыган влезли в лодку, где все было в целости; один пионер сел на весла, другой на руль, барабанщик на берегу ударил в барабан, маленький сердитый мальчик запустил камнем пятьдесят пять блинов по воде, и "Воробей" с путешественниками поплыл в обратный путь.
КАК НИ В ЧЕМ НЕ БЫВАЛО
На обратном пути подул свежий ветерок. У Митьки не попадал зуб на зуб, и тут-то и пригодились одеяла, предусмотрительно взятые в путешествие.
Митьку завернули в них, дали в руку бутылку молока, он вытянул ее всю и сейчас же заснул в мягко покачивающейся лодке.
Никита достал чулок с сахаром и угостил им пионеров и грыз сам. Сахар съели весь. А запасы хлеба, не жуя, были проглочены Цыганом.
Когда проплывали мимо знаменитого теперь места битвы с дикими, Никита и двое пионеров, которым уже все было известно, громко крикнули все разом:
- Даешь, краснокожие черти!
Никита потрясал мечом и луком. Цыган рычал, как пещерный медведь. А на берегу, между липами, угрюмо кривляясь, трусили подходить близко остатки разбитых дикарей.
В пятом часу дня "Воробей" подошел к пристани.
На мостках стоял с трубкой Панкрат Иваныч Ершов-Карасев все в том же ватном жилете и с бородой, где, как говорили на Ждановке, водились у него даже тараканы.
Солнце ослепительно горело в тихой воде между низким левым берегом и высокими домами на правом берегу. Панкрат Иваныч щурился, щурился и вдруг...
Чихнул:
Ап-ап-ап-апчьхииии!!!
Да как чихнул-то!
Закачались мостки, заскрипели лодки, ворона, присевшая почистить нос на крышу домика на мостках, взъерошилась, сорвалась и полетела, каркая и долго еще оборачиваясь на Ершова-Карасева:
- Дуррррак!.. Дурррррак!!
Вот как здорово чихнул Панкрат Иваныч Ершов-Карасев.
На мостках пионеры простились с Никитой и Митей, стали в затылок, поджали локти и бегом пошли через дамбу, через деревянный мостик, что ведет с Тучкова моста на стадион, - и дальше через Петровский остров к лагерю.
Никита и Митя захватили оружие, парус и багаж и тоже побежали к дому.
У ворот они простились с Цыганом:
- До завтра, собака!
Цыган вежливо посмотрел путешественникам в глаза, помотал хвостом и отправился по своим частным делам.
Никита открыл дверь английским ключом. Никита и Митя на цыпочках прокрались в детскую. Быстро разобрали все вещи по местам - пледы на кровати, оружие под кровать, простыню под подушку, щеточную палку воткнули в щетку и выставили в коридор.
Никита сел к окну и раскрыл книгу с приключениями. Митька сел на пол и продолжал ремонт паровоза.
Сидели как ни в чем не бывало, как будто ничего и не случилось.
Через несколько минут раздался звонок - это пришли со службы отец и мать.
Дети вышли их встречать как ни в чем не бывало.
За обедом Никита и Митя приналегли на лапшу. Подали мясо с хреном, они приналегли и на мясо. Наелись. Попросили молока, напились. Никита толкнул Митьку, и оба фыркнули в тарелки.
Фыркнули они потому, что родители, которые в начале обеда, как обычно, принялись за воспитание, - теперь замолчали и с удивлением поглядывали на детей.
- Папа, а тебя никогда не бодал козел? - спросил Митя.
- Не бодал, отстань, - ответил отец, - скажите, пожалуйста, что с вами такое случилось? Я ничего не понимаю.
Тогда Никита сказал равнодушно:
- Мы путешествовали на парусном корабле "Воробей". На реке Ждановке, около сломанной ивы, мы разбили племя краснокожих дикарей.