Обдери с такой кожу и можно сшить прекрасный пояс на брюхо среднего по весу борца сумо. Черное тело змеи, перехваченное желтоватыми опоясками, маслянисто играло мускулами. Заметив противника, змея мгновенно свернулась в кольцо, высоко подняла голову, отчего та стала похожа на ладонь человека, готовую к тычку.
Курода шевельнул левой рукой, отвлекая внимание гада, и когда голова качнулась влево, он молниеносным ударом штыка рассек змею пополам.
Изрезанное на части пресмыкающееся солдаты поджарили на костре и съели. Казалось, все несчастья отведены. Однако в течение месяца один за другим от лихорадки умерли рядовые Комуро и Наганари. В отделении осталось шестеро, не считая командира.
В один из дней марта сорок пятого года ближе к вечеру на Кулатан высадился американский десант — тридцать пять морских пехотинцев с двумя офицерами. Вдали у самого горизонта маячили силуэты крейсера и двух эсминцев. Что собирались делать на Кулатане янки Куроде не было ясно. По всему казалось, что они не знают о присутствии японцев на острове.
Десантники держались на берегу без всякой осторожности. Они вытаскивали из тупоносых катеров тяжелые ящики, гоготали, громко орали и переругивались. Курода в душе негодовал — ему предстояло вступить в бой не с организованным подразделением, а с табором наемных уборщиков кукурузы. Тьфу!
Натянув на пляже тенты, закутавшись в противомоскитные сетки, янки устроились на ночевку. Их покой охраняли два часовых.
Курода наблюдал за поведением врагов с нескрываемым презрением. Ишивата и Такеда — ловкие парни — бесшумно сняли охрану. Остальное не составляло труда. В ту ночь пировали ножи. Бесшумные, острые, злые. Всех, кто высадился на берег, перерезали одного за другим.
Той же ночью солдаты Куроды перетаскали трупы и побросали их со скалы в Голубую бухту. Тенты сняли. Захваченный провиант и оружие перенесли в джунгли.
На Лысой скале напротив песчаной косы Курода поставил сразу три пулемета, прибавив к одному своему два новых, захваченных у янки. Приготовившись, стали ждать.
К полудню, не получив сигналов от десанта, командир эскадры выслал к острову катер. С него на берег сошли три солдата. Они сиротливо бродили по пляжу, изучая место, где еще вчера вечером располагался десант. Ничего, что могло бы рассказать о случившемся, не обнаружили. По команде офицера с катера высадился взвод морской пехоты. Янки развернулись цепью и двинулись в глубину острова. И вот тогда по ним ударили пулеметы…
С места боя невредимым ушел только катер. А час спустя над островом появились американские самолеты. Они шли густыми волнами — одно звено за другим — как на полигонных учениях. Над какой-то невидимой линией строй распадался, и машины, ревя моторами, поодиночке устремлялись к земле, роняли на нее смертоносный груз. Воздух стонал от грохота взрывов. Тяжелые удары осыпали землю каменным дождем, рвали барабанные перепонки. Оранжевые вспышки слепили глаза. Остров сотрясался до основания. Трещали заросли бамбука. А самолеты все шли и шли…
В тот день погибли Кабаяси, Нагата, Ишивата, Такеда, Масасиге. Остались в живых только двое — капрал Курода и рядовой Хацуми. После бомбежки, собрав американское оружие, оба снова залегли на Лысой скале. Они были готовы встретить янки огнем, но те новых попыток высадиться не предпринимали. К вечеру корабли растаяли в океане, и над островом снова воцарилась тишина.
Два года спустя Хацуми умер. Он ушел проверить рыбацкую снасть и не вернулся. Курода отправился на поиски и обнаружил солдата. Он сидел у большого камня на самом берегу океана. Безвольно опустившиеся плечи, руки, разбросанные в стороны, полуоткрытый рот без слов говорили — товарищ умер. Просто так, от старости.