Литературный оверлок. Выпуск 4/2019 - Людмила Романова страница 2.

P.S. Раньше время стояло, как вода в стакане, ты чувствовал все его колыхания, которые доходили до тебя как мельчайшие пульсации с того конца света. Теперь время расписано на год вперед, включено в график продаж и запротоколировано главной канцелярией, и вот уже молодой курьер спешит рассовать побыстрее все буклеты нового времени по почтовым ящикам парадной. И только погода еще сигнализирует о своей независимости. Погода  это единственный голос, который еще слышит человек.

Проза

Алексей Максименков

Алексей Глебович Максименков  рабочий, фотограф, библиотекарь. Родился в 1973 году в Ленинграде. Окончил библиотечный техникум в 1994 г., библиотечно-информационный факультет Академии Культуры в 1997 г. Работал в центральной детской библиотеке им. А. С. Пушкина г. Санкт-Петербурга в должности заведующего сектором редкой книги. Публиковался в журналах и сборниках: «Крещатик», «Тверской бульвар 25», «Литературная Евразия», «Лили Марлен», «Школьная библиотека» и др. Сфера интересов: история библиотечного дела и литературное творчество.

Книжка

Утро. Снег заметает дорогу, мешая прохожим.

В темном углу, на паркете, где еще совсем недавно властвовал уличный фонарь, дрожало время. Там, прижавшись к батарее, спал ребенок. Вместо подушки у него потрепанная книжка: Майн Рид «Всадник без головы».

Книга была столь истрепана, столь замусолена в самых жарких местах, так зарисована ручкой, что не поддавалась никаким уговорам быть списанной. Безусловно, ветхая книжка, как нечто природное, переходила она из рук в руки через книжные развалы, куда библиотекари подсовывали, по их мнению, хороших авторов, но те почему-то так и оставались в куче: быстро схваченные детскими ручонками, так же быстро и отбрасывались, как чужеродные.

Маленький мальчик, что спал в укромном месте у батареи, не был исключением. Ночью, когда часы пробили полночь, ему удалось проникнуть в теплое тихое помещение. До этого он долго бродил по разным подъездам, отыскивая приют, но парадные, как и подворотни, сквозили ветром, а двери, сорванные с петель, скрюченно прижимались к облупленным стенам, и даже те немногие подъезды, где можно было укрыться и согреться, были мальчику недоступны  там были свои мальчики. И когда, замерзший и голодный, он толкнул без надежды толстую дверь неприметного особняка, и она тихо впустила его, он был более чем счастлив.

Как мальчик опытный, он предпочел бы остаться здесь при входе, на ступеньках парадной лестницы, свернуться калачиком и при первой же опасности улизнуть. Но ступеньки из теплого и как ему показалось розового с белыми прожилками мрамора уходящей вверх лестницы соблазняли, что не смог он удержаться и поднялся: разведать, осмотреться и, быть может, перекусить. Он не ел с утра, и живот сводило. А вдруг,  пришла в голову мысль,  он наткнулся на пещеру Алладина? И после голодного дня и ужасно пронзительного ветра ему так несказанно повезло.

Мальчик едва слышно протиснулся в дверь этажом выше и прислушался. Было тихо, но сердце неспокойно стучало. Тихо. Очень тихо. Ни шороха. Даже часы с маятником, что висели на стене и бликовали от уличного освещения  и те молчали. Мальчик крался мимо книжных стеллажей, едва касаясь рукой книжных полок. Первым делом, он обошел всю библиотеку и попробовал открыть все двери, но они были заперты. Он даже вышел на черную лестницу, что вела в подвал и на чердак, но и там висели замки. И тогда он вернулся в библиотеку, тем более, что его не покидало ощущение, что за ним кто-то наблюдает. Ему даже показалось, что где-то мелькнул свет, и он бы рванул вниз к входной двери, если бы в кармане не нащупал перочинный ножик, с едва заметной зазубриной, да и есть хотелось. Мальчик спрятался в стеллажах и затих.

Тишина продолжалась.

Сидя в засаде с ножом в руке, он приглядел несколько симпатичных книжек. Были они холодными, но чистенькими, что давало хороший шанс по-быстрому их продать и перекусить. Успокоившись и найдя своему поступку оправдание, мальчик брал книги и относил к окну. При свете уличных фонарей он отбирал те, что были презентабельного вида. Слово «презентабельное» попало в его речь совсем недавно, но оно ему нравилось, ибо было иностранным, а значит  модным. Вскоре у него образовалось две большущие стопки книжек. И, умаявшись, вспотев, упаковывая их в сорванную занавеску, он совершенно случайно, чисто любопытства ради, подобрал книгу, что валялась на полу.