И только сейчас мое давнее желание свободы начинает сбываться. Для чего? Не для странствий ли? Посмотрим.
Начало пути
С утра пораньше с легким рюкзаком выхожу из опустевшего дома. Передо мной лежит асфальтовый тротуар, рассеченный трещинами, в озерах мутных лужиц. А я вижу, как вдаль несется и зовет путь странствий.
Это у меня впервые вот так сжечь мосты и пойти куда глаза глядят. То страх, то радость закипают в жилах. То уныние накатывает черной волной, то отлив и надежда на лучшее крепнет в груди.
Кто я сейчас как не пылинка в бурном океане? Где привычный порядок моей жизни? Что у меня осталось, кроме веры? На что надеяться, как не на Промысел Божий? Откуда ждать защиты, как не от Покрова Пресвятой Богородицы? Кто мой друг и кто попутчик, как не Ангел-хранитель?
Вокруг меня постылый город обступает сонных пленников безликими бетонными коробками. А я, наконец, проснулся бодрым и свежим. И бессмысленность рухнула. И жизнь во мне обновляется.
Ничего наперед не знаю. Планов никаких. Полностью полагаюсь на волю Провидения. Шагаю с легким сердцем. Таинственная Панорама из детства словно оживает. Где-то в ее начале происходит сотворение вселенной. И это вполне созвучно началу пути. И сотворению моей новой вселенной. Что такое моя личная вселенная? Всего-то полсотни человек, с которыми общаюсь, да несколько мест, в которых случается бывать. Надеюсь, отныне моя вселенная вырастет. Как растет она сейчас в моей незримой глубине. Как расширяется она в космическом масштабе, что не устают напоминать астрономы, размахивая снимками заумных «красных смещений». Ну, да ладно
Мало-помалу вихрь мистических ощущений стихает. Оглядываюсь и обнаруживаю себя под землей, внутри грохочущего вагона метро. Народ жмется друг к дружке в отдалении, я же стою на просторе хоть вальс танцуй. И тут в ноздри ударяет едкий кислый запах, и тошнота подкатывает к горлу. Оглядываюсь: вокруг меня спереди и сзади на лавках лежат вразвалку бомжи. И спят. Наблюдаю в себе острое желание зажать нос и отодвинуться подальше.
С трудом заставляю себя остаться на месте и разгладить лицо, которое, должно быть, скривила брезгливая гримаса. И тут вспоминаю, что и сам я отныне бездомен, и отвращение сменяется сочувствием. Выходит, что и я в любой день могу стать таким же. И от меня станут отворачиваться домашние мальчики и девочки, едущие с гувернанткой в парк на итальянские аттракционы, зажимая носики надушенными батистовыми платочками.
Господи, не дай мне вознестись над этими несчастными! Ты, сотворивший вселенную, Сам не гнушался возлегать с проклятыми мытарями и прокаженными, не брезговал бесноватыми и увечными. Не отвергал ни грязных, ни покрытых струпьями рук. Ты возлегал на трапезе с людьми и удивлялся: Бог посылал Иоанна, который ни ел, ни пил его не приняли. И вот Ты пьешь и ешь с изгоями и богачами снова людям не так. Ты на Себе узнал, что есть презрение и бездомность. Эти несчастные забыты всеми, но только не Тобой. Спаси их, Господи! А мне не дай иметь к ним отвращение.
Нечистый запах уносит ветерок, пахнувший из окна. Один из бомжей в искусственной дубленке это летом! открывает заплывшие глаза и сонно протягивает мне красную ладонь в черных разводах. Кладу монету, невольно касаясь руки, но брезгливости нет. Рука бездомного с монетой ложится в карман, глаза закрываются. Помоги вам Господь. Двери открываются, и я схожу на своей станции.
Остается позади шум и тряска, толкучка и разговоры. Перехожу шоссе и по асфальтовой дорожке направляюсь вглубь фруктового сада. На смену суете приходит мерный ритм ходьбы. Поэтому, успокоившись, вполне справедливо задаю себе вопрос: а не обман ли это? Нечто похожее случалось со мной весной и оказывалось западней.
Весна это всегда гормонально-пьяный обман. Весной и в начале лета кажется, что жизнь впереди, и небо такое безоблачное и голубое, и ты весь такой вытянутый вперед-вверх И в мозгу, воспаленном солнечной радиацией, взрываются одна за другой вспышки миражей. И сердце отзывается на истошное верещанье воробьев и прочей пернатой мелочи.
Будущее кажется искряще-сияющим и ароматно-ванильным. И горизонты распахнуты и широки, как пути, ведущие в большое земное счастье. И проблемы стремительно умаляются. Только все это обман, который проясняется с наступлением холодов. Тогда трезвеешь, и вновь приходит печаль о совершенстве, которое на земле недостижимо. Отсюда вывод: влюбляться лучше поздней осенью, а умирать весной, на Светлую седмицу.