Ричард Лоуренс - Посланники небес. Как нам помогают ангелы-хранители и духи-наставники стр 2.

 Извините, но говорит ли вам о чем-то имя Пикси?  спросил я.

Миссис Смит потрясенно посмотрела на меня.

 Да, это была моя лучшая подруга, но почему вы спросили?!

 Она здесь,  ответил я спокойно.

 Что вы имеете в виду? Она мертва вот уже много лет!  В ее голосе прозвучала нотка печали.

 Да, я знаю. На ней старомодная одежда темно-синяя юбка в стиле сороковых. У нее для вас послание.

Миссис Смит постепенно начала понимать, что происходит, и ее лицо просияло.

 Что?.. То есть «оттуда»? О боже Это поразительно! Вы сказали сороковые Да, она умерла во время войны Как она?

 Она в порядке. И хочет, чтобы вы знали, что она все еще с вами заботится о вас.

 Как ангел-хранитель?

 Да.

Пикси рассказала мне некоторые подробности, которые я в точности передал взволнованной миссис Смит, впечатленной моими способностями медиума.

Вот только проблема: я не был медиумом.

Я вышел из дома, совершенно оглушенный тем, что минуту назад казалось совершенно нормальным и естественным. Впрочем, именно тот факт, что это было для меня таким естественным, и казался мне сейчас самым странным и неправдоподобным. Я внутренне пытался ущипнуть себя и ждал, что, наконец, проснусь.

Я не был скептиком в отношении подобных вещей наоборот, я горячо в них верил. Просто я не знал, что и я на такое способен.

Ребенок, радостно совершающий первые шаги, тоже не знает, что однажды он сможет пробежать целую милю.

Глава 1 Переход

Некоторые люди думают, что нет абсолютно никакой возможности узнать, что произойдет с нами после смерти. Они ошибаются.

Холм полумесяца

Равнины святого Теодора

1 марта 2003 года

Дорогой Риккардо,

Здешняя погода великолепна голубое небо и лишь время от времени небольшой дождь. Огромное количество животных, в основном собаки и ягнята. Никто не живет здесь, но многие гостят, прибывая из самых разных мест, как прибыл и я ради этой встречи. Это самая приятная, если хочешь,  самая подходящая «зона» для подобного общения.

Как всегда, с любовью, кланяюсь,

Несколько лет назад скончался один из самых моих близких друзей. Ему было всего около пятидесяти лет, и хотя последние несколько месяцев он тяжело болел, для меня его смерть стала сильнейшим потрясением.

Это был необыкновенный человек таких больше нет. Истинный английский джентльмен старой закалки. Он закончил Оксфорд, получив степень по английской литературе, и всю свою жизнь горячо интересовался британской историей и поэзией,  без запинки и единой ошибки цитируя Шекспира за обедом или Вордсворта за чаем. Во время беседы его легко можно было принять за человека, принадлежащего к совершенно другому поколению. Я помню, как сосредоточенно вслушивался в его беседы с моими родителями: обсуждались вопросы, гораздо более интересные им, чем мне, хотя мы с другом были одного возраста. Высадка союзников в Нормандии, отречение от престола Эдварда VII события, случившиеся задолго до нашего рождения. Но эрудиция и некоторая церемонность никогда не мешали ему развлекаться, заводить друзей и быть полноценным членом общества. С ним всегда было интересно: за серьезным видом прятался озорной ум, который никогда не оставался без дела.

Однажды, спустя несколько недель после его смерти, я сидел в зале (именно так бы он назвал эту комнату) и вдруг почувствовал чье-то присутствие. Я уже знал, что происходит: после случая с Пикси прошло более двадцати лет. Сомнения или удивление не могли сбить меня с толку. Я знал, что делать, и знал, что он настроен дружелюбно.

И я знал, что это Николас.

Я поднялся, взял бумагу и ручку готово. Слово за словом, фразу за фразой мне начали диктовать письмо «с той стороны». Впервые послание было в форме письма. Это так похоже на него! Неизменный фанат точности, Николас не захотел просто сказать мне пару слов, как большинство людей,  он предпочел сделать это основательно. Выше я поместил короткий отрывок первого из четырех его писем, которые проливают свет на вопрос, всегда интересовавший моего друга при жизни: что же происходит после смерти? На самом деле, он всегда расстраивался, что медиумы не могут прояснить эту важную тему.

Его второе письмо, вновь адресованное «Риккардо» (так он называл меня), выглядело так: