Итак, в дотатарский период не выработалось достаточных условий для появления единодержавия,[30] более того, развитие институтов автономии, самоуправления и княжения в рамках исторических народных традиций могло привести как к федерации, так и к единому унитарному государству, как к республике,[31] так и к монархии, ограниченной или абсолютной.[32]
С татарским завоеванием альтернативы развития исчезли, и в Восточной части Руси произошел быстрый и крутой поворот к единовластию.
Поскольку монголы оказали влияние на развитие русской государственности, необходимо подробней остановиться на том, что же представляли собой эти завоеватели. Вслед за скифами, сарматами, гуннами, печенегами и половцами монголы были последней волной восточной экспансии на Европу. Помимо колоссальных потрясений и разорения, они совершали определенный культурный обмен между Китаем, Ближним Востоком и Европой.[33] Многие черты их организации в будущем будут восприняты и развиты в России. Прогрессивное устройство общества и государства способствовало военному успеху и могуществу монголов. Перечислим некоторые составляющие их государственной организации:
1. Осознание монголами своей общности, которая отсутствовала у других народов Европы. Это, так сказать, социокультурная характеристика; если же говорить о государственной организации соперников монголов, то характерным для Европы и Руси того времени было отсутствие единства.[34]
2. Жесткая дисциплина и централизация управления; отсутствие какой-либо видимой разницы между военной и гражданской организацией. Армия, хоть и не имела постоянного состава,[35] была хребтом администрации: именно через армейских начальников народ узнавал о приказах и указаниях императора. Более того, провинциальные и районные администрации создавались вокруг центров военных округов, на которые делилась империя, а лагерь каждого из армейских командиров становился центром местной администрации со всеми необходимыми полномочиями. Таким образом, военный командир был одновременно и гражданским наместником. Контроль над армией осуществлялся через императорскую гвардию, старшие офицеры которой были в постоянном контакте с императором и в готовности к консультациям с ним. Можно предположить, что они составляли некоторое подобие постоянного совета при императоре. На заседании ханского совета при Угэдэе, например, присутствовали братья и старшие родичи Великого хана, а также командиры всех армейских соединений. Руководители каждого подразделения имели особые нагрудные знаки отличия, по которым можно было определить его ранг. Это были так называемые пластины власти из золота и серебра. Например, при Чингисхане знаком чиновника первого ранга была золотая пластина с головой тигра и надписью: «Священный Декрет Тъен-це (Данного небом), императора Чингиса. Пусть дела вершатся по воле его». Знаком второго ранга была простая золотая пластина с той же формулой, к которой добавлялось слово «срочно». Серебряная пластина с той же надписью предназначалась для чиновников третьего ранга и т. д.[36]
3. Веротерпимость к другим вероисповеданиям.[37] Известно, что Чингисхан не принадлежал ни к одной из утвердившихся тогда церквей, во всяком случае, и мусульмане, и христиане называли его язычником. Однако он считал, что связан с «Вечно Голубым Небом» лично, без каких-либо посредников, и не допускал шаманов к государственным делам. Можно сказать, что Чингисхан был вдохновлен религиозным чувством, связанным с идеалом универсального государства. Его религия не может быть, однако, названа государственной, поскольку в своей связи с Богом он не использовал какую-либо традиционную церковь.[38] Вот как характеризует Э. Гиббон религиозность Чингисхана: « нашего удивления и наших похвал всего более заслуживает религия Чингиса. Между тем как в Европе католические инквизиторы прибегали к самым жестким мерам, чтобы защитить бессмыслицу, их мог бы пристыдить пример варвара, который предупредил поучение философии,[39] установив своими законами систему чистого деизма и полной веротерпимости. Его главным и единственным догматом веры было существование Бога. Разные религиозные системы преподавались и применялись на практике внутри одного и того же лагеря, не подвергаясь никаким стеснениям и не вызывая никаких раздоров; и бонзы, и имамы, и раввины, и несториане, и латинские священники пользовались одинаковым освобождением от службы и от податей;[40] возгордившийся победитель мог попирать в Бухарской мечети Коран ногами своего коня, однако в минуты душевного спокойствия законодатель уважал пророков и первосвященников самых враждебных сект».[41]