Цицианое П.Д.
Слух об этом, облетев окрестности, много способствовал тому, что спокойствие и порядок были сохранены в соседних городах и местечках. Между тем полк получил приказание выступить к Вильно. Цицианов по пути выгнал из Слонима мятежные банды князя Сапеги, затем командовал всеми войсками, которые штурмовали Вильно, а в августе с одним батальоном быстро перешел в Минскую губернию и у местечка Любавы наголову разбил отряд Грабовского, взяв его самого в плен вместе со всей артиллерией. Подвиги Цицианова так выделились тогда на общем фоне военных действий, что сам Суворов в одном из приказов предписывал войскам «сражаться решительно, как храбрый генерал Цицианов» Ордена св. Владимира З-ей степени за Гродно, Георгия на шею за Вильно, золотая шпага с надписью «За храбрость» за поражение Грабовского и полторы тысячи десятин земли за окончание войны были наградами князя Цицианова»[9].
В этой, не лишенной апологетической нагрузки характеристике князя, историком тем не менее было выделено вслед за Суворовым одно важнейшее, среди многих иных, качество князя решительность. Помимо этого, Цицианов не понаслышке знал реалии региона. Так, В. Потто, продолжая биографию князя отмечал «Назначенный императрицей в корпус графа Валериана Александровича Зубова, Цицианов участвовал в персидском походе и некоторое время был комендантом в городе Баку, где сблизился с Гуссейн-Кули-ханом, сделавшимся впоследствии его гнусным убийцей. Короткий период царствования Павла Петровича, подобно большей части лиц, отличенных Екатериной, Цицианов провел в отставке. Император Александр снова призвал его на службу, произвел в генерал-лейтенанты и одиннадцатого сентября 1802 года назначил инспектором Кавказской линии и главнокомандующим в Грузию. Истомленная борьбой Грузия требовала энергичного, твердого правителя, и в этом отношении выбор Цицианова был безошибочен. С назначением его для Грузии наступают лучшие времена, времена действительной защиты царства русским оружием и полной перемены внутренней и внешней политики, приведшей к покорению всего того, что издавна было враждебно царству и мешало его жизни и правильному развитию. При Цицианове уже не враги разоряют Грузию, а сама Грузия берет в свои руки судьбу окружающих ее народов»[10].
Работая над улучшением гражданской части управления, параллельно, Цицианов активно пытался решать и военно-политические задачи. С целью пресечения набегов Джаро-Белоканских лезгин на Грузию, князем была развернута против них решительная борьба. Уже в начале 1803 г., (с 27 марта по 12 апреля) русскими войсками были осуществлены операции против Джаро-Белоканских вольных обществ собственно Джар-Белокана, Катеха, Тальского, Мухахского и Дженихского. На берегу р. Алазани был постороен Александрийский редут. Князем также велись активные переговоры о подданстве окрестных владелетей. В результате, в 1804 г. Мингрелия и Имеретия (правда смуты в последней, подстрекаемой царем Соломоном продолжались еще несколько лет), официально стали считаться в подданстве Российской Империи. Велись переговоры и с Эриванским ханом и иными владетелями. Очередной крупной военно-политической акцией князя явилось занятие Гянджи (январь 1804 г.), хан которой занимал резко отрицательное отношение к российской политике и отличился в организации целого ряда набегов на подконтрольную российской власти территорию. Укрепления были взяты решительным штурмом, после категорического отказа сдаваться. Хан был убит в бою, а сам город получил новое название Елизаветполь.
Между тем, назревало решительное боевое столкновение с Ираном. Как уже было отмечено, вновь вспыхнувшая после убийства Ага-Мохаммед-хана внутренняя борьба за власть несколько отвлекла внимание Каджаров от Закавказья. Племянник Ага-Мохаммед-хана Фатх-Али-шах (Баба-хан) еще к середине 1801 г. продолжал бороться с некоторыми конкурентами. Так, в рапорте консула Скибиневского генерал-лейтенанту Кноррингу от 21 августа 1801 г. отмечалось «Сейчас получил я верное известие, что Баба-хан неудачное имел сражение в недальнем расстоянии от Тегерана с братом своим Хусейн-ханом, и будучи разбит, ушел в город сей; а брат удалился в Испагань для собрания большего числа войск. Безо всякого успеха и из Хорасана возвращается войско Баба-ханово, под начальством Сулейман-хана»[11].
Но, постепенно, Фатх-Али-шаху удается взять перевес над своими противниками. Каджары начинают готовится к реваншу. Уже к концу 1801 г. донесения русскому командованию начинают принимать более тревожный характер. Так, в рапорте генерал-майора Лазарева от 5 декабря 1801 г. генерал-лейтенанту Кноррингу отмечалось «Сего числа пришел ко мне здещний мокалак Исай Николаев, имеющий торг в Тавризе и представил мне письмо, им полученное от его прикащика там находящегося, по которому видно, что баба-хан делает приготовление к выступлению в поход на Грузию после обыкновенного их праздника ноуруза что по нашему приходит около 10 марта»[12]. Опасения на тот момент оказались необоснованными. Однако упорные слухи о готовящемся персидском наступлении продолжали циркулировать и позже. Русская сторона тщательно взвешивала поступавшие к ней из многочисленных источников данные. В результате, уже в рапорте Скибиневского Кноррингу от 7 мая 1802 г. не подтверждались сведения о концентрации персидских войск для похода. Вместе с тем отмечалось, что таковое намерение существует[13].