С тех пор, я обхожу свой бывший двор стороной. Все, что было связано с ним, останется только в моей памяти и моем сердце. И это самое родное и близкое я постараюсь запрятать как можно глубже в себя. Я не хочу более расстраиваться. Мне хочется вновь уйти в небытие только с этими немногими сохранившимися картинками моего далекого детства.
Моя первая Пасха
«Цветок Жизни» 2006г., батик, худ. Татьяна Жердина
Манзурка выбежала из соседнего подъезда как раз в тот самый момент, когда я поравнялся с ним. Лицо её излучало неописуемую радость и ликование. В каждой руке было зажато по яйцу.
Что это у тебя? ошалело, уставился я на не виданное прежде диво.
Крашеные яички! Она разжала кулачки и демонстративно подняла руки на самый верх: на ладонях, протянутых к солнцу, ярко запылали два яйца одно красное, а другое оранжевое.
Я завистливо впился на них, не в силах оторвать взгляд от этого великолепия.
Если хочешь, то и тебе могут дать завидев, как у меня потекли слюнки, пожалела соседка Надо только сказать: «Христос воскрес, дайте одно яичко!»
Это было просто, невероятно! Неужели только и всего?!
А где? справился, на всякий случай.
У тети-Вали, на втором этаже.
В ту же секунду, я рванулся в подъезд, торопливо перепрыгивая через ступеньки. Глубоко втайне надеясь, что и на мою долю что-нибудь должно остаться. Достигнув заветной двери, выждал немного и, отдышавшись, робко постучал в квартиру Давыдовых. Вскоре за дверью послышались шаги, затем звуки отпираемого замка и наконец, дверь распахнулась. На пороге стояла Лариса, изумлённо уставившись на меня: она была несколько старше по возрасту, а потому круг её общений никак не пересекался с моим.
Чего тебе, Галиб? улыбнувшись, наконец, спросила она.
И тут до меня дошло, что начисто забыл «пароль»! Надо же: ведь, ещё с минуту назад я его повторил несколько раз про себя. И теперь стоял, как дурак, уставившись на соседку и хлопая своими ресницами. Однако, медлить было нельзя и потому, набравшись смелости, робко произнес:
Крест на крест дайте одно яичко
Мама! прыснула громко Лариса и, повернувшись в сторону кухни, неожиданно засмеялась. Мама, ну иди же скорее! Тут Галиб, просит «крест на крест» яичко!
«Ну, всё: не видать тебе никакого яичка!» сник я окончательно, жалея себя. «Пароль» не сумел запомнить».
И тут на пороге появилась сияющая тетя-Валя. Она, молча, поцеловала меня в лоб и, промолвив: «Воистину воскрес!», протянула аж целых три (!) разноцветных яйца: одно было такое же красное, что и у Манзурки, второе голубое как небо, а третье ярко желтое, словно настоящее солнце.
Не помня себя от радости, я выскочил на улицу, дабы похвастаться своим «уловом» перед соседкой, но её уже не было: как назло, двор был пуст. Я задрал голову кверху и замер. Во всем мире нас было только трое: голубое безоблачное небо, весело подмигивающее солнце и я, с крашеными яйцами в руках.
Арам шум-шум
С другом в пионерском лагере «Спутник». Конец 60-х гг. ХХ века. Фото из личного архива автора
С этой новой игрой нас познакомила Таня, недавно возвратившаяся из «Артека».
Перекочевав с теплого и ласкового берега Крыма на знойную и жгучую почву Бухары, эта невинная артековская игра советских пионеров явно требовала доработок и усовершенствования. Что и было незамедлительно претворено в жизнь нашими сметливыми старшими товарищами.
Изначально её правила были достаточно банальны и скучны: водящему плотно завязывали глаза, ставили в центр хоровода и, под всеобщие бормотания («Арам-шум-шум, арам-шум-шум, арамийя бисила, бисила, бисила»), взявшись за руки, начинали медленно кружить вокруг несчастного, которому оставалось наугад вскинув руки с галстуком вперед, заарканить свою «жертву». После чего, «пленник» и водящий вставали спиной друг к другу (на приличном расстоянии) и на счет «раз-два-три», должны были повернуться лицом к лицу. Если оба участника синхронно разворачивались с одной стороны, то они обязаны были, чмокнув друг друга в щечку, мирно расстаться. Если же «вразнобой», то бывший водящий встраивался в общий хоровод, а на его место заступал «новичок».
Налицо явный непорядок.
Саша был лет на пять старше нас, а потому внес разумное предложение несколько усовершенствовать игру, с учетом, так сказать, бухарской специфики, а точнее специфики нашего двора.