В свое время Корней Чуковский в книге об искусстве перевода приводил пример слепого копирования английской специфики: односложных слов. Английские стихи:
Be thy sleep
Calm and deep
Like those who fell,
Not ours who weep!
некий переводчик передал как:
Тих будь он.
Благ твой сон,
Как тех, кто пал.
Не наш - сквозь стон!
Перевод изумительно дословный, а толку-то? В оригинале - благодаря долгим гласным - горестно-колыбельная, рыдающая, раскачивающаяся интонация; единственное неслужебное слово с краткой, "отрывистой" гласной - fell, "пал". Обрыв, конец, смерть. Слова же с долгими, протяжными гласными рисуют различные длительности: и неспокойный сон, и глубину, и долгий плач. (Интересно, что у всех этих слов есть фонетические пары: slip, dip, whip, -с совершенно иным, понятно, значением, - тут и гласный краткий, и действие куда более стремительное.) В русском же языке от долготы гласного смысл слова не меняется, а потому все гласные в переводе воспринимаются как краткие, а потому и перевод похож не на плавное течение потока, а на бег астматиков в мешках.
Но на чужой манер хлеб русский не родится: звуковая экономия русскому языку противопоказана. Сколько бы эфиоп ни примерял кимоно, у него всегда будут торчать из-под подола ноги - свои, а не липовые. Впрочем, мы "старинные люди, мой батюшка", новое же поколение склоняется к иному варианту русского языка, не такому сладостному, как прежний, но вполне пригодному для простой коммуникации. Его главные признаки - обмеление словаря в сочетании со словесными огрызками. Например: сцена в ресторане.
КЛИЕНТ: Дай суп.
ОФИЦИАНТ: Вот суп.
К.: Суп - крут?
О.: Крут плюс.
К. (ест): Э?!?!
О.: М?
К.: Суп не крут.
О.: Нет? Как не крут? Ну, клёв.
К.: Не клёв. Суп - вон.
О.: Что ж... С вас бакс.
К.: Пшел в пень! Вот руп плюс.
О.: Зря. Руп - дрянь. Дай бакс.
К.: Хрен!
О.: Дам в глаз плюс. Бакс дай!
К.: На! (Сам бьет в глаз плюс.)
О.: Ык!
К.: Ха! Бакс - мой. (Поспешно убегает.)
Язык этот пригоден не только для скупых на слово господ, но и для прелестных, чирикающих дам. Вот, скажем, сцена в парикмахерской непридуманная.
(Входит дама с модным журналом в руках.)
ЗНАКОМАЯ ПАРИКМАХЕРША: Что?
ДАМА: Стричь.
П.: Как?
Д.: Как тут. Под бокс (показывает разворот журнала).
П. (одобрительно): Бокс крут.
Д.: Ну.
П. (стрижет): Ну как Кипр?
Д. (оживляясь): О, Кипр клёв! Пляж, бар - сплошь плюш; сок, джин, дринк. Как ночь - муж в душ, дочь - прочь, тут грек Макс - тук-тук! - враз секс, кекс, бакс, крекс, фекс, пекс. Вот так-с!
П. (завистливо): А в загс? Ждем-с?
Д.: Макс - в загс? Трек - в брак? Ай, чушь.
(Обе задумываются над жизнью.)
П.: Как муж?
Д.: Мы врозь.
П.: Брось!
Д. (вздыхает): Муж лыс. Как мяч.
П.: Пусть трет лук в плешь.
Д.: Тёр. Весь год.
П.: Ну? Хоть пух рос?
Д.: Рос, но вонь!.. А секс - эх!.. Не клёв.
П. (внезапно): Ай!!! Брысь!!! Тварь!!!
Д.: Что?!..
П.: Вошь!
(Визг, паника.)
МАНИКЮРША (из своего угла, философски): Вот вам Кипр... Как наш Крым... Уж где юг, там вошь! А то: пляж... Вот мой зять...
(На этом поспешно убежал ваш автор.)
1998
ТУДА-СЮДА-ОБРАТНО
Сердца горестные заметы-З
А брокер с дилером и славный дистрибьютер
Мне силятся продать "Тойоту" и компьютер.
Вотще! Я не куплю.
Тимур Кибиров
Узнав, что на некоей выставке представлены "премиксы, макро- и микронутриенты", все, конечно, бросятся туда со всех ног. На то и расчет.
Пока они бегут, пыхтя и пихаясь локтями, у меня есть время подумать. Напрягая свой узенький лобик, шурша мелким горошком своего несильного мозга, я извлекаю из заплесневелых чуланов памяти кое-какие свалявшиеся знания. Я возвращаю этим "премиксам" ихний родимый алфавит, - в стеклярусе латинских буковок они смотрятся как-то строже. Кроме того, видно, где у слова талия, в смысле перемычка. "Пре" приобретает достойный вид приставки. а "микс" - корня.