Да! Их жизнь трудна! Но мы-то, мы кем стали, если нам не смешны подобные ужимки? Если кое-кто даже завидует этим праведным трудягам!
Освоившись в раздевалке, мама ткнула наманикюренным пальчиком в картинку на дверце детского шкафчика:
Запомни, сынок, этот синий экскаватор! Здесь будут храниться твои вещички.
Экскаваторов здесь больше нет! Потому неважно, какого он цвета! заключил Андрюшка, немного помолчал, не мешая маме суетиться с вещами, и задумчиво согласился. Ладно, уж! Запомнил!
Дети в тесноте и спешке переодевались и переобувались с помощью мам. Одна из них, нарушая условные границы, ненароком придавила Андрюшку. От неожиданности он даже испугался, но стерпел, не заплакал, только громко и четко проговорил в сторону:
Взрослые люди, а неуклюжи, словно, коалы!
Чужая мама удивилась столь точному и образному комментарию, даже оторвалась от собственного дитя и поспешно извинилась, но не перед Андрюшкой, а лишь перед его мамой, потому малыш ее запомнил, но не простил.
В какой-то миг в раздевалке возникла деловитая воспитательница и громко объявила кто она, и что ее зовут Фарбиза Камаловна. Она дважды повторила трудное имя, однако Андрюшка про себя решил, что для неё достаточно и краткого Фафа.
Фафа с улыбкой, но настойчиво всех организовывала, хотя дети, ошарашенные неразберихой, едва успевали внимать своим родителям, которые, в свою очередь, не считали команды воспитательницы распространяющимися и на них. В такой обстановке Фафа тщетно попыталась удалить из раздевалки хотя бы родителей, но и они не слушались, полностью сосредоточенные на своих детях. Впрочем, если бы затея Фафы с выдворением родителей и удалась, покончить с вакханалией в раздевалке вряд ли представлялось возможным.
Ещё бы! Что тут творилось с детьми! Ведь на них психологическим грузом навалилась новизна обстановки, теснота помещения, поторапливание со стороны матерей, настойчивые команды Фафы и абсолютное непонимание собственных перспектив!
Какая-то девчушка обреченно глотала слезы, потеряв надежду самостоятельно натянуть новые, очень тесные колготки, а рядом упитанный мальчуган громко и противно завывал, непонятно почему, затихая лишь на вдохе. Кто-то шумно искал второй сандалик, пролезая между крохотными детскими стульчиками и ногами взрослых, кто-то отчаянным воплем призывал на помощь маму. Как знать, возможно, именно она через всю раздевалку обещала неутешному сыну, если он успокоится, велосипедик со звуковым сигналом.
Наконец Фафе удалось увлечь малышей за собой, пообещав им встречу с живыми лебедями. Дети с муками отрывались от родителей, улыбающихся им через силу и ободряюще жестикулирующих, и недружно, по одному, оглядываясь и падая, выдавливались из раздевалки в зал, недоступный страдающим родителям.
Глава 2
Два белых лебедя в большом овальном бассейне выглядели огромными заманчивыми поплавками, но Фафа поскорее провела маленьких гостей в следующий зал, не давая им возможности рассмотреть удивительных птиц вблизи. «Дети! Всё потом! Всё потом! А сейчас все идём за мной! Держитесь друг за друга! Все за мной! Все за мной!»
Андрюшка устроился на стульчике в предпоследнем ряду. Рядом расположились незнакомые ему новички, как Андрюшке показалось, уже доведенные до полного обалдения, поскольку не знали, что им делать. Их глупые от перенапряжения мордашки выражали невесть что, а шальные глаза бессистемно шарили по незнакомому помещению.
Да и сам Андрюшка удивлялся, зачем подобное мучение называть веселым словом праздник? Тем не менее, он стойко перенес долгое напутствие заведующей, видимо, возомнившей себя политическим деятелем, которому в хорошем обществе без мудрых речей никак нельзя.
В какой-то момент других родителей, допущенных в зал с другого входа и прижавшихся к противоположной стене, Андрюшка разглядел свою маму. Она беспомощно улыбалась уже вполне освоившемуся сыну, выделяя из всех детей лишь одного его. Уяснив, что мама рядом, Андрюшка был готов вытерпеть многое!