И только старый колченогий стул радостно потрескивал, сгорая в полуразрушенном камине отмучился горемычный.
Окурок
Степан Черноморов, бездетный отец огромного семейства (кот, жена, тёща, собака) и закалённый в семи огнях пожарник, живущий на последнем этаже 18-этажного «корабля», маялся с ужасно запущенного бодуна, как пассажир океанского лайнера от многодневной качки.
Пил Степа много и часто, но больше и чаще от безысходности, вернее от бездетности.
С грустью посмотрев на сладко спящую супругу, Черноморов вышел покурить на балкон. Но стало ещё хуже. Зашвырнув окурок, Степан собрался поискать спиртное на кухне, но краем глаза заметил, что непогашенная сигарета упала на деревянный ящик для цветов и грозила безотлагательным возгоранием.
Воспитанный на строгих антипожарных правилах Черноморов попытался как-то скинуть окурок с ящика, но снизу было не подступится, а сверху не дотянутся. Тогда, используя свой естественный «огнетушитель», кой у мужика всегда под рукой, Степа начал энергично поливать горящий окурок. Но, так как руки с бодуна ходили ходуном, то пожарник никак не мог попасть в цель, он и раньше не всегда попадал.
Когда запасы драгоценной влаги уже подходили к концу на балкон 12 этажа вышел россиянин кавказкой национальности и, любопытства ради, поглядел вверх. Теплая солоноватая струя из степанового «огнетушителя» дерзко ударила ему в лицо и наполнила до отказа мощённый золотыми зубами рот
С бешеным воплем: «Я ис тебю шашлык-башлык бюду делать», «россиянин», показав огромный кинжал, скрылся из виду, а Степан, как ни в чём не бывало, продолжил антипожарное мероприятие
Вооружившись веником, он перегнулся через перила, тщетно пытаясь смести окурок с краешка ящика. В это время раздался оглушительный звонок в дверь, и Черноморов, потеряв равновесие, обречённо полетел вниз головой.
Дверь Руслану открыла полусонная Людмила. Узрев в такой интимной близости полуобнажённую русскую красавицу, последний напрочь забыл о кровавой вендетте и, подхватив совсем ещё несопротивляющуюся женщину, легко и непринужденно понёс её на ближайший диван
Степан был уже на полпути к Раю, как неожиданно почувствовал, как чьи-то сильные руки схватили его за ворот и незамедлительно втянули на балкон.
Увидев свою спасительницу, Черноморов, никогда не причислявший свою жену к первым красавицам, осознал, как же он глубоко заблуждался. Его миниатюрная Людмила была ангелочком на фоне этой огромной мужеподобной женщины, коя, будто исполинский айсберг над обречённым «Титаником», нависла над Степаном в распахнутом настежь дорогом халатике и агрессивно выпятила вперёд свои громадные прелести
Это какой этаж? опешивши, промямлил Черноморов.
Двинадьссатый!
О, опять не допрыгнул попытался отшутится Степан и, отряхнувшись, собрался уходить. Так Где у вас тут выход?
Э-ээ Пагади! возмутилась спасительница и, закатив круглые карие глазёнки, надвинувшись на него всей своей тушей, томно спросила:
Женьщин хошешь?
Да как-то не очень залебезил Степан, пытаясь отступить поближе к входной двери.
А придётся! торжествующе пробасила женщина и, подхватив совсем уже несопротивляющегося мужчину, легко и непринуждённо понесла его на ближайший диван
На торжественной регистрации Черноморова спросили:
Как назовёте сына?
Виктором сдавленным голосом промямлил Степан
Хорошо осклабилась регистраторша, взглянув на смуглого улыбающегося карапуза. Так и запишем: «Виктор Степанович Черноморд тьфу ты чёрт, Черноморов»
А в семье «россиянина» кавказкой национальности никто так и не родился, ни через девять месяцев, ни через девяносто
Да и, теоретически, никто не мог родиться в подобной ситуации, тем более от такого мужика, как Черноморов Степан
Утренние перевертыши
«Мельников легко проснулся со страстным желанием пойти на работу. Просто и непринуждённо он скинул с себя нежное пуховое одеяло и остатки великолепного, сладостного сновидения. Спрыгнув на тёплый, с мягким ворсом коврик, он с большим для себя удовольствием начал выполнять традиционный комплекс упражнений.
Закончив зарядку, Иван, чмокнул в щёчку спящую сном невинного младенца жену Аннушку и улыбнулся.