Правда, иногда Минем меня называл отец. Когда он так говорил, можно было бежать куда глаза глядят, ибо рука у него была тяжелая (настоящая мастерская рука), и слово «Минь» в его устах означало, что провинился я настолько, что даже не заслужил, чтобы меня называли по-человечески. А вот хорошую трепку заслужил вполне. Кстати, ни дед, ни учитель Ван меня так никогда не называли. Впрочем, у них были другие методы
Так что когда я поехал учиться в Союз, я всем представлялся, как Миша. Ибо долго и нудно объяснять кому-то все эти вьетнамские тонкости Правда, паре своих тогдашних учеников Володе и Саше я рассказал об этом, но и для них я был Мишей. А что, хорошее имя, мне нравилось, я к нему так привык, что иногда даже в мыслях называл себя именно так.
И вот представьте себе картину. Я, вьетнамский мастер Минь, выхожу утром из дома (а живу-то я сейчас в Ирландии) и вдруг слышу, как кто-то кричит на чистом русском языке: «Миша, не бей его! Миша, не трогай его! Миша, дай ему тоже покушать!» Вчувствуйтесь: вьетнамец, живущий в Ирландии, вдруг слышит русскую речь. И самое смешное: вьетнамца зовут Миша и он прекрасно понимает эту самую русскую речь. Мало того, вьетнамец очень даже не против побить кого-то. Правда, есть одно «но». Я сегодня никого не бил, никого не трогал, а еду я в жизни ни у кого не отнимал. Как можно отнять у человека еду?! Убить пожалуйста, этому меня учили, сколько я себя помню. Убивать и лечить две стороны одной медали. Это я умею. Очень хорошо умею. Хотя убивать я с некоторых пор не люблю. Но отнимать еду Вьетнам бедная страна и отношение там к еде совсем не такое, как здесь. Азия это вам не Европа. У нас жизнь человеческая ничего не стоит: хочешь убить убей, это нормально. Например, в джунглях непривычному человеку рекомендовалось не ходить без сопровождающего по очень многим причинам. Но одно правило считалось особенно важным: в джунглях одинокого путника могут убить, если кому-то покажется, что его имущество стоит дороже автоматного патрона. Так что «убить» это вполне в рамках традиций, а вот отнимать еду это как-то даже неприлично.
Так что «Миша, дай ему тоже покушать!» это не ко мне. Разумеется, мне стало интересно, кто тут может знать, что я не учитель Минь, а Миша. Про «Мишу» я здесь говорил только одному человеку начальнику городской полиции, капитану ОКоннору. И то по случаю, уже после того, как мы подружились и он с глазу на глаз начал называть меня на ирландский манер Мичилом. Он сказал, чтобы я не сомневался, что это хорошее имя, что так зовут его старшего сына и что означает оно «Тот, кто походит на Бога». Вот тут-то я и рассказал ему, что когда я учился в Союзе, то звался Мишей. Что означало это имя я, разумеется, не знал, но меня просветил мой тамошний ученик Володя. Оказалось, что его отчество Михайлович и поэтому значение имени Михаил ему известно с детства. В переводе с иврита это означало не более и не менее, как «Подобный Богу». «С таким именем можешь ехать куда угодно», говорил Володя. «Будешь Майкл, Мишель, Мигель, Микеле, Михай, Микаэль. Нигде не пропадешь».
То, что я нигде не пропаду, я и сам знал, но что я попаду в Ирландию и капитан ОКоннор «обзовет» меня точно так же, только на ирландский манер, я и предположить не мог. Но «Покровитель воинов» (именно так переводится фамилия «ОКоннор») точно был не из болтливых. Ведь он не просто «покровитель воинов», он потомственный покровителей воинов (префикс «О» перед ирландской фамилией означает «потомок»). Имя у него тоже под стать фамилии: Мерфи «морской воин». В общем то, что знал капитан ОКоннор, знал только капитан ОКоннор. Поэтому кто тут мог знать, что Миша это мое второе имя, мне было совершенно невдомек.
Впрочем, все стало понятно ровно через секунду. Какая-то старуха кормила бездомных котов, которых созывала на кормежку по именам. Имена котам она точно давала сама, потому что все имена были русские. Интересно, как русская старуха могла очутиться в Ирландии? Впрочем, не мое это дело. С тем же успехом можно спросить, как в Ирландии очутился вьетнамский мастер Минь. Судьба.
В общем, «обычная» русскоязычная ирландская старуха. Видимо, поговорить здесь на родном языке ей было не с кем, вот она и говорила с котами. Услышав русскую речь, мне так захотелось проверить, насколько я ее помню, что я, несмотря на свою нелюдимость и нелюбовь к пустым разговорам, пошел к старухе знакомиться. Заодно и узнаю, кто такой Миша и кого он с раннего утра уже успел обидеть. Все, как всегда, оказалось очень просто. Коты, которых кормила старуха, были самые обычные. Кроме одного. Как такой «выставочный экземпляр» мог оказаться на улице я и представить себе не мог. Моего любимого дымчато-серого цвета с большущими, янтарного цвета глазищами. Если бы я увидел глаза такого цвета у женщины, то подумал бы, что с контактными линзами она явно переборщила.