Ты балетный, что ли? Как зовут?
Славик Слава. А ты Олег, да?
Олег, Олег Нагнись-ка.
На что?
Нагнись давай.
Славик послушно сложился пополам, уткнулся лицом в выпирающие под узкими джинсами коленки, чувствуя, как заливаются краской щеки.
Ноги ровно! Так Окей, Котан хлопнул по спине, вставай. Руку дай.
Цепко ухватил за ладонь, стал давить, отводя пальцы назад. Славик охнул, Котан довольно кивнул:
С растяжкой, думаю, тоже все чики? Поперечный, все дела? Приходи, значит, завтра в общагу.
Славик сглотнул, проскрипел непослушным горлом:
Зачем?
Учиться будем, Котан прищурился, улыбнулся и стал вдруг похож на Нуреева в молодости. И на руках, и по-всякому. Давай часов после восьми. Сла-авик!
*
Славик сказал маме, что задержится на прогоне, хотя никакого прогона не было. В общаге он никогда не бывал и, перед тем как войти, постоял чуток снаружи, вдыхая густой вечерний воздух. Пахло дымом, сумерками, близким летом. Двое парней вывалились из двери с утробным уханьем, один больно толкнул плечом, пьяно прыснул:
Упс, на кого-то я тут наступил, пардон!
Славик потянул дверь и вошел. Он ждал, что консьержка на входе будет пристрастно допытывать, к кому он, и приготовился уже бойко выпалить:
К Котаненко, в девятую!
Но консьержки не было. Уходил вправо бесконечный темный коридор, там вдалеке что-то шипело и звякало. Слева вела наверх заплеванная лестница. Пахло плесенью и борщом. Славик растерянно огляделся, неуверенно повлекся на далекий звяк.
Ой, Щегловский, ты чего тут? Анька Вознюк, в халате, с полотенцем на голове, выплыла вдруг из коридорного тумана, улыбнулась, блеснув криво выпирающим зубом. Не меня ищешь?
Не, слушай где Котан живет?
А, Котанеда? Анька разочарованно махнула рукой наверх: На втором, там услышишь.
Он и услышал: из-за двери валил гитарный шквал, усиленный динамиком. Постучал, подождал, вошел. Котан сидел на кровати в трусах, терзал медиатором струны, и на лице у него было то самое мучительное выражение, которое Славик видел на сцене.
А? музыка резко стихла, и Славик, не успев сбавить тон, по инерции прокричал: Не знал, говорю, что играешь! Думал, фанера!
Одно другому не мешает.
Котан положил гитару на соседнюю кровать, встал, демонстрируя тощее поджарое тело с узелками мускулов. Натянул треники, повернулся:
Ну чего, не передумал?
Славик помотал головой.
Котан усмехнулся:
Тогда слушай. Урок первый. Эквилибр не в руках, а в голове. Все вообще в голове, все могу не могу, умею не умею. Ты должен поверить, что можешь. Ходи и с утра до ночи повторяй: «Я умею стоять на руках». Никаких сомнений, вопросов. Голая уверенность и напор. Намерение. И реальность тогда прогнется, станет, как ты хочешь. Понял?
Славик ошарашенно тряхнул крашеным чубом.
Молодец. Иди сюда, Котан указал на закуток между тумбочкой и криво висящими полками с какими-то пестрыми жестянками. Давай, упрись руками в пол. Да не так, лицом к стене, чудик! Становись. Не бойся, держу!
Славик, неуклюже брыкнувшись, забросил ноги на стену. Испугался, что кроссовки оставят на обоях следы, хотел выйти из стойки, снять обувь, но Котан крепко вцепился в щиколотки:
Плечи включи! Плечи, говорю, включи, толкайся от пола, тянись наверх! Только дебилы стоят на силе, а надо на технике, в кости стоять Не вываливайся! Котан шлепнул Славика по выпирающей попе. Грудь в себя, зад в себя! Дыши! Да не на меня смотри, дурачок, на руки! Подбородок наверх! Вот. Запомни состояние. Делай так каждый день, настаивай. С тебя триста.
Славик шлепнулся на пол, поднялся на ставшие вдруг ватными ноги.
Триста чего?
Ну, ё, молдавских леев Евро, брателло!
К-как евро ты ж не говорил
Теперь говорю. Найдешь деньги приходи. Будем учиться дальше.
Котан хохотнул, подошел близко, стукнул пальцем по лбу, и Славик увидел, что глаза у него совсем красные.
*
Деньги он взял у мамы, сказал, на мастер-класс по контемпу. Мама помялась, но дала, вытащила отложенное на отпуск: все, что связано с танцами, окутано для нее сияющей дымкой, она слова «контемпорари», «классика», «контактная импровизация» произносит тихим голосом с придыханием. А чего там придыхать: пахота, побитые колени и стертые подушечки.
Через две недели Славик снова пришел в общагу. Котаненко в комнате не было, пахло резко и душно, дымила на столе какая-то стремная аромапалочка. Славик огляделся: потерявшие цвет обои, вереница носков на батарее, стопка книжек на тумбочке. Подошел, посмотрел на обложку: «Путешествие в Икстлан». Это где же такое, в Африке, может Дверь за спиной клацнула, Славик вздрогнул, обернулся.