Нет, сэр рыцарь, не боюсь, рассмеялся священник, Даже я не могу его взять в руки. Раз попробовал, так от ожогов целый месяц лечился. Испытывать судьбу не советую, даже латная перчатка не поможет. Да, надеюсь у вас есть грамота короля?
Есть, кивнул гонец, доставая свиток, Здесь печать и подпись принца. Король с королевой очень плохи, почти при смерти. И кто же может взять это оружие?
Точно отец Итар и еще тот, кого оружие признает своим, может быть наследник сэра Брасса и Веты. Кто я такой, чтобы понять замысел высших сил? Если имеется оружие, то найдется и тот, кто им должен владеть. Хорошо, печати принца достаточно. Чем могу быть полезен? Отведайте напитка из трав. Восстанавливает силы и снимает уныние, а это один из смертных грехов.
Мы убили пятерых «свидетелей» в корчме, которые грабили жителей, нарушил молчание следопыт.
Бог простит, сын мой. Но не за этим же вы оторвали меня от ночной молитвы? Еретики давно вне закона и преданы анафеме, о чем я еще осенью получил депешу от архиепископа. Если вы их лишили жизни, то это не является грехом, как не является грехом убийство сбесившегося животного, опасного для паствы.
Святой отец, поклонился рыцарь, В столице беда. Вернулся «черный мор», проклятие Андира, но поражает очень избирательно. Лекари ничего не могут сделать, и принц меня послал в монастырь к отцу Итару, как к тому, кто был спутником Брасса Целителя. Большая часть гвардии больна. Придворные еле ходят, даже невеста принца слегла в своих покоях и перед смертью постриглась в монахини. Говорят, что святая, пришедшая из ниоткуда может спасти Сагатор от напасти и покарать демонов. Но мор не коснулся черни, что удивительно. Мне надо видеть отца Итара. Помогите!
Хорошо. Следопыт, ты все тропы знаешь?
Все не все, но вот думаю идти по южному склону и
Сгинешь, сын мой, а дело важное. Мне тоже надо передать сведения отцу Итару и потому мой служка проводит вас по тайной тропе в обитель. Вы завяжете глаза, ибо этот путь не должен никто знать, откроете взгляд и сгинете в ледяной ловушке, куда вас отправят по моему приказу. Я не шучу. Согласны?
Согласен, вздохнул рыцарь, В горах замерзнуть лучше, чем попасть на плаху. У меня нет выбора. А ты как, старик?
Да мне-то терять нечего. Пойдем вместе. Только вот припасов бы собрать, да одеться потеплее, а в хижину возвращаться нельзя.
На том и порешим, дети мои. Ложитесь и отдохните, пока монах соберется в дорогу и пусть Святая Вета хранит ваш сон. Да будет так!
В смежной комнате гостям отвели лежанки для отдыха застланные шкурами, слуга растопил камин и вскоре, сморенные теплом, рыцарь и следопыт погрузились в глубокий красочный сон, навеянный картинами прошлого и ужасами настоящего.
* * *Метель бушевала уже несколько дней, заметая перевалы, горные тропы и даже вход в монастырь расчищали от случая к случаю те, кто получил епитимью за непослушание или нарушение церковного устава. Непогода не могла сокрушить крепкие стены, ломилась через деревянные ставни, а когда и они обледенели, осталось только завывать, пугая не окрепшие в истинной вере души, а уж от страха излечит дух Святой Веты и ангельская аура Брасса Целителя. Обитель жила своей размеренной жизнью, благо припасов достаточно, горный источник в глубине пещеры не иссякал, службы проводились по расписанию, короче капризам природы не дано нарушить древнюю святость этих мест.
Никто бы не узнал ту самую блистательную Аргенту, сводившую с ума мужчин, в монахине, облаченной в мешковатое платье из грубого холста, чтобы женские прелести не навевали святой братии греховные мысли. Даже волосы пришлось прикрыть платком, а то при их виде настоятель, святой ведь человек и тот подумывал о постельных утехах, не смотря на импотенцию. Брить голову Аргента отказалась и предпочла спрятать волосы, но вот голубые «бесстыжие» глазенки не скрыть, точеные губы, изысканный овал лица. В конце концов, на то и существуют монахи, чтобы проходить через искушения плоти и преодолевать низменные чувства, тем посрамляя дьявола или его ипостаси.
Аргента сидела в одиночестве возле жаркого камина и рассматривала на столике две дюжины метательных ножей, сделанных местным кузнецом и освященных отцом Итаром во время последней всенощной службы. На церковную службу не хотелось идти, чтобы не смущать монастырскую братию. Отец Итар уже пригрозил, что кто пожелает женской плоти будет оскоплен и это подействовало. Ей было тоскливо и даже занятие по созданию образа супруга уже не забавляло, а скорее раздражало. Если честно, то девушка немного жалела, что не приняла предложение Мелоша стать его мадам, не смотря на грех двоемужества. Хотя бы была какая-то определенность, а то законный супруг шляется не понятно где, вместо того, чтобы приласкать жену, пока она окончательно не одичала или не двинулась рассудком.