Итак, говорит Николсон: «Некоторые европейские ученые отождествляли это слово со словом софос, в значении «теософ»11. Но Нольдеке исчерпывающе доказал, что название это произошло от СУФ (шерсть) и поначалу применялось к тем мусульманским аскетам, которые, в подражание христианским отшельникам, носили грубые шерстяные одежды в знак раскаяния и отказа от мирской суеты12».
Это типичное, и даже более того, рискованное заключение было опубликовано в 1914 г. А четырьмя годами ранее Николсон представил свой перевод книги «ОТКРОВЕНИЙ» из доступных материалов, самый ранний персидский трактат по суфизму и один из авторитетнейших суфийских текстов (датируется XI веком). На страницах этой книги ее автор, освященный веками Худжвири, особо подчеркивает (и профессор сам кропотливо переводит его слова, оставляя их, однако, без внимания), что слово СУФИЙ не содержит этимологических корней13.
Это заявление не вызывает у Николсона ни малейшего интереса, но случись ему хоть немного над ним поразмыслить, он мог бы прийти к важной идее, содержащейся в суфизме. То, что каждое слово должно иметь этимологию, для него было совершенно непререкаемым. И он, невольно исходя из положения, что «отсутствие этимологии» абсурд, больше к этой идее не возвращается и, ничуть не унывая, продолжает искать этимологию слова. Такой ум, как у Нольдеке и многих других, скорее предпочтет слово «шерсть», нежели кажущийся парадокс «отсутствие этимологии». Лишь только поэтому в свой последней книге по суфизму доминиканский священник и ученый отец Киприан Райс14 (поклонник и ученик Николсона), спустя полстолетия после английской публикации текста Худжвири (перевод которого он расхваливал) провозгласил: «поскольку у них было обыкновение облачаться в одежды из грубой шерсти (суф), они и стали прозываться суфиями».
Но знакомство с суфиями, или хотя бы минимальное знакомство с их практикой и устными преданиями, могло бы снять кажущееся противоречие относительно отсутствия в их имени готового этимологического источника. Ответ заключается в том, что суфии считают звуки, последовательно передаваемые буквами С, У, Ф (в арабском написании Соад, Вао, Фа) важными в связи с их воздействием на умственные процессы человека.
Следовательно, суфии это «люди СССУУУФФФа».
Покончив с этой головоломкой, которая, между прочим, иллюстрирует, насколько труден подход к суфийским идеям для однобоко мыслящих, мы встречаемся с новой характерной проблемой взамен предыдущей. Хотя таким объяснением (о том, что звук оказывает влияние на мозг) современный мыслитель, пожалуй, заинтересуется, интерес его останется лишь в пределах тех ограничений, которые он сам для себя установил. Как теоретическую возможность он готов принять такую возможность, особенно если она выражена в терминах, вполне допустимых для его времени15.
Если мы заявим: «Звуковое воздействие, при прочих равных условиях, способно вызвать в человеке переживания, выходящие за рамки обычных», он может категорически заявить: «Это чистой воды оккультизм, примитивная чушь, вроде Ом-Мани-Падме-Хум, Абракадабры и т.п.!» Но, (принимая во внимание не столько объективность, сколько общепринятую современную фазу мышления), мы могли бы возразить ему: «Человеческий мозг да вы и сами об этом знаете можно уподобить электронно-вычислительной машине. На вибрации или воздействия зрительных, слуховых, осязательных и т.п. импульсов он откликается определенным, заранее установленным или «запрограммированным» способом. Некоторые полагают, что звуки, приблизительно представленные знаками С.У.Ф., относятся к таким сигналам, на которые мозг запрограммирован или может быть запрограммирован реагировать как-то по-особому». Вот такая жалкая и упрощенная интерпретация может быть вполне усвоена с помощью ныне превалирующего образа мысли.
Ментальное состояние нашего собеседника, которое крайне затрудняет понимание суфизма, объясняет почему многие люди, страстно желающие изучать суфийские идеи, совершенно не склонны, в силу психологической приверженности определенным образцам мышления, удерживать в своем уме некоторые утверждения самих суфиев об их учении. Большой личный опыт убеждает меня в том, что подобная ситуация встречается куда чаще, чем можно было бы подумать, исходя из этого единичного примера.