Пьяницы духовного чина прибывали в монастыри в столь большом количестве, что северные обители протесто
13
вали наконец против такого насыла и молили начальство избавить их от распойных попов и иноков, которые служат вредным примером для монахов, из числа коих им являлись усердные последователи и с ними вместе убегали. Явление -- ужасное, но, к несчастий, слишком достоверно засвидетельствованное для того, чтобы в нем возможно было сомневаться. Во все это время жидов тут не было, и как св. Кирилл Белозерский, так и знатные иностранцы, посетившие Россию при Грозном и при Алексее Михайловиче, относили русское распойство прямо к вине народного невежества -- к недостатку чистых вкусов и к плохому усвоению христианства, воспринятому только в одной внешности. Перенесение обвинения в народном распойстве на евреев принадлежит самому новейшему времени, когда русские, как бы в каком-то отчаянии, стали искать возможности возложить на кого-нибудь вину своей долгой исторической ошибки. Евреи оказались в этом случае удобными; на них уже возложено много обвинений; почему бы не возложить еще одного, нового? Это и сделали.
Почин в сочинении такого обвинения на евреев принадлежит русским кабатчикам -- "целовальникам", а продолжение -- тенденциозным газетчикам, которые ныне часто находятся в смешном и жалком противоречии сами с собою. Они путаются в своих усилиях сказать что-нибудь оригинальное и то представляют русское простонародье отменно умным и чистым и внушают, что оно-то именно будто и в силах дать наилучший тон русской жизни, то вдруг забывают свою роль апологетов и признают это же самое учительное простонародье бессильным противостоять жидовскому приглашению пропить у него в шинке за стойкою весь свой светлый ум и последние животы.
Блажен, кто может находить в этом смысл и логику, но справедливый и беспристрастный человек здесь видит только одно суетливое мечтание и пустое разглагольствие, кото
14
рое дало один видный исторический результат: разграбление евреев. Результат этот, вовсе не желанный правительству, был, однако, приятен некоторым тенденциозным писателям, приявшим на свою часть если не поддерживать погромы, то по крайней мере извинять их с точки зрения какой-то народной Немезиды.
Из многих обвинений против евреев, однако, справедливо или недобросовестность некоторых пристрастных защитников еврейства. Гораздо важнее для дела -- рассмотреть причины этой "склонности евреев" к шинкарству, без которой в России как будто не достало бы своих русских кабатчиков и было бы лучше.
Прежде всего стоит уяснить: какое соотношение представляет число евреев-шинкарей к общему числу евреев ремесленников и промышленников, занимающихся иными делами. Вероятно, если посвятить этому делу много труда, те можно было бы достичь очень любопытных результатов, которые показали бы, что шинкарей много менее, чем слесарей пекарей и сапожников. Но труд этот будет очень велик, и мы не располагаем нужными для него материалами. К счастию и здесь, как и в других случаях, простая беспристрастная наблюдательность дает полную возможность иметь о деле довольно ясные представления.
В любом местечке, где есть пять, шесть шинкарей,-- все остальное еврейское население промышляет иными делами и в этом смысле окольные жители из христиан находят в труде тех евреев значительные удобства не для пьянства Евреи столярничают, кладут печи, штукатурят, малярят портняжничают, сапожничают, держат мельницы, пекут булки, куют лошадей, ловят рыбу. О торговле нечего и говорить; враги еврейства утверждают, что "здесь вся торговля в
15
их руках". И это тоже почти правда. Какое же отношение имеют все занятые такими разнообразными делами люди к кабатчикам? Наверно, не иное, как то отношение, какое представляют христиане-кабатчики города Мещовска или Черни к числу прочих обывателей этих городов. Если же в еврейских городках и местечках соотношение это будет даже и другое, т.е.