Об этом времени известная актриса Л. М. Гурченко5 в своей книге «Мое взрослое детство» вспоминала так: «Выпал снег. Начались холода. Постепенно все, что составляет человеческий организм, перестроилось на волну: «хочу есть», «как и где достать поесть», «не умереть с голоду». В городе самым «романтическим» стало слово «грабиловка». Что это такое? Если бомба попадала в склад с продуктами, люди, вооружившись мешками и ведрами, толпой, толкая и обгоняя друг друга, бежали «грабить». Многие не возвращались. Немцы расстреливали тех, кто замешкался и не успел скрыться. Люди хватали все подряд, что близко лежало, не нюхая, не читая надписи на ящиках. Лишь бы вырвать добычу и поскорее унести ноги []. Процветали грубые и крепкие. Они приняли железную логику или ты, или тебя Эти люди будто вынырнули из-под земли. Одни работали у немцев. Другие открывали лавочки, кафе. А самые страшные стали полицаями. Их боялись больше, чем немцев. Если полицай кого-то невзлюбит Все! Полицаю достаточно намекнуть немцу, что ты связан с партизанами И тогда конец! Люди боялись друг друга. Разговаривали шепотом, с оглядкой»6.
Выдающийся антрополог и анатом, доктор медицинских наук, профессор Л. П. Николаев7 12 января 1943 года записал в своем дневнике:
«Вчерашний день останется памятным для моей семьи. Мне, по-видимому, удалось спасти семью от голодной смерти, по крайней мере, до лета. Я познакомился с двумя мелкими немецкими чиновниками, работающими в учреждении по снабжению продовольствием немецкой армии. Они выписывают ордера на продовольствие и, в частности, на муку. Как и многие другие немцы, оба чиновника воры и взяточники. Я принес им имеющиеся у меня золотые вещи кольца и брошки жены. У них глаза разгорелись. За три золотые вещицы они мне выписали 150 кг муки, т. е. почти десять пудов. Сегодня я ходил получать эту муку на мельнице. Выдали. Эта мука оказалась дважды краденной: сперва немцы украли ее у украинских крестьян, а затем эти чиновники украли ее у собственного продовольственного учреждения. В мирное время я, конечно, не купил бы краденого. Но теперь, когда мы погибаем от голода, какая может быть мораль! Кроме того ведь эти кражи ослабляют мощь немецкой армии! А главное это спасет мою семью от голода! В будущем возможны еще подобные же приобретения. Чиновники обещают поменять золотые вещи на сало или на масло. Да! Мы спасены»8.
Несмотря на жестокий террор, тысячи харьковчан включились в борьбу с оккупантами. Они вступали в схватку с врагом поодиночке и группами. В городе было оставлено партийное и комсомольское подполье под руководством соответственно И. И. Бакулина9 и А. Г. Зубарева10. Но в начале 1942 года подпольные обкомы партии и комсомола были разгромлены, а их руководители и ближайшие соратники погибли в фашистских застенках. Невероятную смелость проявили харьковские врачи, оставшиеся в оккупации. Они спасали военнопленных, раненных, окруженцев от смерти и неволи, а молодежь от насильственного вывоза в Германию. До сегодняшнего дня с чувством безграничной благодарности многие люди бывшего Советского Союза вспоминают медперсонал 9-й больницы во главе с профессором А. И. Мещаниновым11, медработников 1-й больницы во главе с В. Ф. Никитинской (Труфановой)12, врача-фтизиатра 2-го туберкулезного диспансера К. А. Илиади13. Сострадание и участие в судьбе оказавшихся в оккупированном Харькове красноармейцев принимали многие обычные люди, пряча их у себя дома, делясь с ними последним куском хлеба.
Впрочем, были и такие, кто приветствовал приход нацистов уже исходя из своих антисоветстких настроений. Так, один из местных писателей, А. Любченко14, в своем дневнике отметил: « партизаны и разные другие большевистские агенты работы не прекращают. Население не выдает их, боится, ждет. Раз так пусть само население гибнет с голода, холода, черт с ним! Таких граждан и «компатриотов» нам, естественно, не надо. Сберечь бы только украинцев, сознательных и полезных, быстрее б их объединить, вытянуть на свой ясный, хотя и опасный свет. А вся та сволочь пусть пропадает!»15.
Конечно, для подавляющего большинства харьковчан период оккупации стал временем неисчислимых бедствий. Впрочем, следует отметить, что кое-кто сумел неплохо устроиться и при оккупантах. Приехавший в феврале 1943 г. в Харьков известный английский журналист А.Верт в своей книге «Россия в войне 19411945» запечатлел рассказ одной харьковчанки, которая ему призналась, «что при оккупации ей жилось лучше, чем большинству людей. Она работала в парикмахерской у главного вокзала и 50% своей выручки отдавала хозяину-украинцу. Парикмахерская была маленькая, но работы было очень много»16.